вернёмся к началу?

1 февраля.

На вчерашнем совещании руководящих работников ВВС (Главком, члены Военного совета, начальники академий, институтов и управлений центральных учреждений ВВС) космонавты выступили с хорошими докладами. Больше других я беспокоился за Быковского и Волынова. Но Быковский отлично подготовился и выступил без замечаний, а вот Волынов доложил о полете «Союза-5» ниже своих возможностей: он часто повторялся и недостаточно четко обрисовал сложный характер вращения корабля при спуске с орбиты. Главком и многие генералы выразили мне свое удовлетворение докладами космонавтов. В заключительном слове Вершинин сказал: «Мы впервые проводим такое ответственное совещание по космическим вопросам. Космонавтика — одно из ведущих направлений деятельности ВВС. Мы обязаны видеть все возможности использования КЛА (космических летательных аппаратов. — Ред.) в интересах обороны страны. Всем нам предстоит еще очень много поработать для того, чтобы наши взгляды на развитие космонавтики получили признание. Надо создавать КЛА, способные взлетать в космос с помощью самолетов-разгонщиков и возвращаться из космических полетов по-самолетному (по-вертолетному) на обычные аэродромы».

Весь день был в Центре имени Гагарина. Беседовал с космонавтами о возможных программах, сроках и составах экипажей для полетов пилотируемых кораблей по всем направлениям космических исследований. Наибольшее беспокойство космонавтов вызывает отсутствие конкретных программ очередных полетов на «Союзах». Очень волнуют их и разговоры Мишина о «прикрытии» пилотируемых полетов на Л-1.

Провел заседание Совета Центра, на котором присутствовали все летчики-космонавты СССР. Обратил внимание Кузнецова и Крышкевича на слишком длительные промежутки времени между заседаниями Совета и на недостаточную настойчивость руководства Центра в выполнении плана мероприятий по увековечению памяти о Ю.А.Гагарине. Космонавты проявили большую заинтересованность в работе Совета. Леонов и Беляев выдвинули ряд полезных предложений, Быковский пытался критиковать позиции ВВС по ряду вопросов, но его выступление было ошибочным, поскольку он не знал о соответствующих решениях правительства и министра обороны.

Обсуждение на Совете многих вопросов деятельности Центра было полезным как для его руководителей, так и для всех космонавтов. Хорошо налаженная работа Совета поможет укреплению коллектива Центра и создаст более благоприятную рабочую обстановку. Сегодня я лишний раз укрепился во мнении, что мне нужно как можно чаще лично обсуждать с космонавтами все основные вопросы, выносимые на заседания Совета.

3 февраля. Тюра-Там.

На самолете Ан-24 я, Алексей Леонов и группа офицеров ВВС прилетели в 15:30 местного времени на космодром, куда на полчаса раньше нас уже прибыли члены Госкомиссий во главе с Г.А.Тюлиным.

Вечером с Леоновым и Ващенко ездили на 31-ю площадку. Ознакомились с объектом Е-8 — космической станцией, предназначенной для осуществления мягкой посадки на Луну. На борту станции находится восьмиколесная тележка, способная самостоятельно перемещаться по лунной поверхности, преодолевая 30-градусные уклоны и подъемы, и передавать по телевидению изображение окружающей местности. Тележка может быть использована и для передвижения высадившихся на Луну космонавтов. После вывода на селеноцентрическую орбиту станция Е-8 будет иметь массу 1700 килограммов (земной вес). Работы по подготовке и испытаниям станции идут нормально, старт может состояться 19—20 февраля.

4 февраля.

На 81-й площадке провели заседание Госкомиссий по носителю УР-500К. А.Д.Конопатов доложил соображения аварийной комиссии об отказах второй и третьей ступеней ракеты УР-500К при пуске 20 января. Отказ четвертого двигателя второй ступени (он не доработал 25 секунд) произошел при значительном повышении температуры в газогенераторе и перегреве подшипника ТНА (турбонасосного агрегата. — Ред.). Примерно при аналогичных условиях отказали и двигатели третьей ступени. Видимой причиной отказа двигателей Конопатов считает разрушение подшипников, но первопричину его выявить пока не удалось — решили продолжать расследование. Установлено, что двигатели этого типа безотказно отработали на испытаниях и в полетах более 700 раз. Учитывая обнадеживающие данные статистики, решили, не дожидаясь окончательного выяснения причины отказа двигателей, разрешить очередной пуск ракеты УР-500К с объектом Е-8.

В 14:30 местного времени на 31-й площадке состоялось заседание Госкомиссии по Е-8. Военные испытатели и Главный конструктор Е-8 Георгий Николаевич Бабакин доложили, что подготовка объекта идет по графику. Приняли решение: начать заправку станции компонентами топлива, произвести стыковку ее с носителем и вывоз комплекса на старт, исходя из расчетного срока пуска 19—20 февраля.

5 февраля. Москва.

Вчера поздно ночью наш Ан-24 приземлился на аэродроме Чкаловская. Вместе со мной с космодрома возвратились В.А. Казаков, И.В.Лобов, Г.Н.Бабакин, А.Д.Конопатов и группа инженеров и конструкторов.

Подробно доложил Вершинину план февральских пусков и новое штатное расписание ЦПК. Утвержденный начальником Генерального штаба маршалом Захаровым новый штат Научно-исследовательского испытательного центра подготовки космонавтов (НИИЦПК) имени Ю.А.Гагарина увеличен на 600 офицерских должностей, введены восемь генеральских должностей (была одна), в Центре теперь будет три управления (не было ни одного) и шесть заместителей начальника (вместо трех, имевшихся в ЦПК). Новый штат Центра позволит значительно качественнее и более углубленно организовать подготовку космонавтов, а также широко развернуть научно-исследовательскую и испытательную работу. Теперь все будет зависеть от того, насколько умело мы подберем руководящие кадры, в первую очередь начальника Центра, его заместителей, начальников управлений и отделов. Я твердо решил не искать «варягов», а смелее выдвигать на руководящие должности самих космонавтов.

Вершинин сообщил мне, что 3 февраля он весь день провел в Центре и на аэродроме Чкаловская. Последний раз Главком был в ЦПК четыре года назад, а за это время Центр неузнаваемо вырос. Вершинин остался очень доволен посещением Центра и не высказал никаких замечаний.

6 февраля.

Министр обороны маршал А.А.Гречко еще ни разу не был в Центре подготовки космонавтов, хотя неоднократно собирался побывать там. Недавно Вершинин договорился с Гречко о его поездке в Центр в первой половине февраля, но точная дата поездки пока не установлена. Сегодня Н.Ф.Кузнецов приезжал в Главный штаб ВВС с планом встречи министра обороны в НИИЦПК. Я направил Кузнецова к Вершинину, имея в виду, что он воспользуется этой встречей с Главкомом и переговорит с ним о делах Центра и о своих личных служебных перспективах. Вершинин принял Кузнецова и утвердил план встречи с министром, но доверительный разговор между ними не состоялся. Я все же дал понять Кузнецову, что решение об освобождении его от должности не принято и что у него есть еще возможность остаться начальником НИИЦПК.

Вместе с Беляевым, Леоновым и Шаталовым был у начальника Главного финансового управления генерал-полковника В.Н.Дутова. Договорились с Дутовым о тарификации новых штатов Центра: оклады начальника НИИЦПК и его заместителей будут примерно такие же, как у руководящего состава воздушной армии, и не ниже, чем в ГНИКИ ВВС.

Сегодня у меня состоялась еще одна откровенная и полезная беседа с Алексеем Леоновым (мы много говорили с ним о наших космических делах, когда были на космодроме, и в самолете при возвращении в Москву 4 февраля).

В приемной Дутова мне бросился в глаза плакат «Уметь работать» (такой плакат висел когда-то в кабинете Ленина). Я обратил внимание Леонова на содержание плаката и особенно на первый его пункт: «Не спешить!». Леонов понял мой намек и внимательно прочитал ленинские мысли о стиле работы. В моем кабинете, куда мы вернулись после встречи с Дутовым, наш разговор продолжился — мы говорили о необходимости выдвижения космонавтов на руководящие должности в НИИЦПК. Леонов, хорошо знающий всех своих товарищей по работе, дал им характеристики, которые в основном совпали с моим мнением об их достоинствах и недостатках. Высказывания Леонова о его взглядах на перспективы космических полетов еще больше укрепили меня в намерении смелее выдвигать космонавтов в руководящий состав Центра. Между прочим, из разговора с Леоновым я понял, что он не мог выступать против назначения в полет Волынова, о чем «проговорился» мне Мишин в день старта «Союза-5».

7 февраля.

Был в посольстве ПНР, где мне и многим другим генералам и офицерам Советской Армии польский посол вручил высокие награды в связи с 25-летием Вооруженных Сил Польши (я награжден орденом «Крест за храбрость»).

Советовался с П.С.Кутаховым и Ф.С.Гудковым о целесообразности назначения Г.Т.Берегового начальником НИИЦПК. И тот и другой высказались против кандидатуры Берегового и рекомендовали не торопиться со смещением генерала Кузнецова.

10 февраля.

На всей территории Союза длительное время стоят сильные морозы. Сегодня утром на даче «Заборье» было «минус 32», на Каспии — «минус 36», а на космодроме — 42 градуса ниже нуля. Таких устойчиво низких температур в январе и феврале я не припоминаю за всю свою жизнь.

Был в Центре имени Гагарина. Встречался там с Трегубом, который сообщил мне наметки ЦКБЭМ по полетам «Союзов». Корабль №14 намечается к одиночному семисуточному полету с двумя космонавтами на борту в апреле-мае сего года. Корабли №15 и 16 с пятью космонавтами предполагается запустить в космос в августе-сентябре на семь суток (полет в состыкованном состоянии в течение трех суток). Полеты кораблей №17, 18, 19 и 20 планируется осуществить до мая 1970 года. В целом план неплохой, но нуждается в уточнении и доработке. Мы согласовали с Трегубом и состав группы космонавтов, которую будем готовить к полетам на всех этих семи кораблях.

С Кузнецовым, Масленниковым и Крышкевичем более трех часов обсуждал кандидатуры на ведущие должности в НИИЦПК. Решили внести такие рекомендации: Берегового, Николаева и Титова назначить заместителями начальника Центра, Беляева — начальником 1-го управления, Леонова — заместителем начальника управления, Поповича, Быковского и Шаталова — начальниками отделов 1-го управления. Подбор кандидатов на другие вакантные должности будем продолжать в первую очередь среди тех, кто уже хорошо зарекомендовал себя, работая в Центре.

11 февраля.

С космодрома сообщили, что подготовка к пускам Е-8 и Н-1 проходит строго по графику. Тюлин просил меня прибыть на космодром не позже 17 февраля.

Позвонил К.А.Керимов и рассказал о своей беседе с Д.Ф.Устиновым, интересовавшимся программой очередного полета «Союза». Выслушав без всякого удовольствия предложение Керимова о семисуточном полете корабля «Союз» с экипажем из двух космонавтов, Устинов сказал: «Жидковато, надо бы погуще...» Но Устинов хорошо знает, что «погуще» ничего нет — ни готовых кораблей, ни четкого плана полетов, нет даже конкретной программы очередного полета. Мы дошли до полного абсурда и рекордной непредусмотрительности: в стране нет ни одного человека, который мог бы сказать, каким будет очередной полет в космос. Не знает этого Устинов, не знают Келдыш, Смирнов, Мишин — вообще никто не знает! Все мои попытки добиться составления государственного плана пилотируемых космических полетов ни к чему не привели: такого плана не было, нет и маловероятно, что он будет. В условиях, когда руководство само создает сумятицу и неразбериху, готовить космонавтов к полетам неимоверно трудно.

По моему настоянию Керимов обещал созвать Госкомиссию для обсуждения программ очередных пилотируемых полетов.

12 февраля.

Говорил с Вершининым о предполагаемых назначениях на руководящие должности в НИИЦПК. Главком сказал, что Кузнецова можно оставить начальником Центра, но надо обязательно еще раз серьезно предупредить его. Он согласился с моим предложением о назначении Берегового, Николаева и Титова заместителями начальника НИИЦПК. Рассматривая наши наметки по выдвижению других космонавтов, Вершинин задал только один вопрос: «Кто тут будет обижен?» Я ответил, что ни у одного из них не будет оснований для обиды: все они получат значительное продвижение по службе и возможность проявить себя на руководящих должностях. «Обиженными» могут оказаться лишь отдельные участки работы из-за недостаточного опыта молодых руководителей, а чтобы этого не случилось, надо будет не только помогать новым начальникам, но и усиленно их контролировать.

Сегодня чилийское посольство устраивает прием в честь В.В.Терешковой. Вчера Валя звонила мне и просила быть на приеме и помочь подготовить ее выступление. Дал распоряжение Кузнецову, чтобы три-четыре космонавта с женами были на этом приеме. Космонавтов стало много, участились встречи их с иностранцами как в нашей стране, так и в зарубежных поездках. Для лучшей организации этого участка их деятельности нужны специалисты-международники, а у меня в аппарате нет ни одного «дипломата»: многое приходится делать самому.

19 февраля.

В Доме литераторов 14 февраля провели встречу космонавтов с писателями. Во встрече участвовали и выступали космонавты Шаталов, Хрунов и Елисеев (Волынов не присутствовал из-за болезни), писатели и поэты — Константин Федин, Леонид Соболев, Александр Безыменский, Расул Гамзатов, Сергей Баруздин, Марк Максимов, Дина Терещенко, Белла Ахмадулина. Для меня эта встреча была неудачной: чувствуя, что заболеваю, я еле-еле досидел до ее окончания — меня бросало то в жар, то в холод. Дома измерил температуру — оказалось, что у меня «38 и 7». Пришлось лечь в постель и отлеживаться целых четыре дня (моя командировка на космодром, естественно, сорвалась).

Сегодня в 9:48 должен был состояться пуск ракеты УР-500К с лунной тележкой Е-8. Пуск состоялся точно в назначенное время, но через 40 секунд ракета взорвалась и упала в 15 километрах от старта. Пока нет точных данных о причинах происшествия. Ясно одно: наша лунная программа вновь потерпела крупную неудачу. Только блестящий успех первого полета нашей самой мощной ракеты Н-1 мог бы еще кое-как поправить наши дела, но надеяться на чудо трудно — более вероятно, что и предстоящий пуск продолжит затянувшуюся серию провалов.

21 февраля.

Мы получили новый тяжелый удар: при первом испытательном полете упала и взорвалась ракета Н-1. На 41-й секунде полета отказал один из 32 двигателей первой ступени и выключился другой, симметрично расположенный. Отключение двух двигателей еще не могло быть причиной аварии, ракета должна нормально лететь даже при шести выключенных двигателях. Полет продолжался еще примерно 50 секунд — ракета, медленно заваливаясь, достигла высоты всего 27 километров и упала в 23 километрах от старта. Система аварийного спасения сработала, и корабль Л-1 благополучно опустился на парашюте. Причина происшествия пока неясна, возможно, оно произошло из-за недостаточной эффективности новой системы стабилизации полета.

Обидно до слез, хотя случилось еще не самое худшее из того, что могло произойти. Ракета взлетела, оба старта не повреждены. Вполне возможно, что ракета Н-1 еще будет летать, но надежным носителем она никогда не будет. Сейчас ясно только одно: наша лунная программа, рассчитанная на ракету Н-1, безнадежно отстала от американской программы. Но выход из тупика есть — надо строить большую серию ракет УР-500К (несмотря на ряд неудачных пусков в целом это хорошая ракета) и, используя стыковку на орбите, готовить лунные экспедиции.

22 февраля.

С полигона вернулись Кутасин, Муравьев, Лапочкин и другие товарищи, все потрясены тяжелым происшествием.

Сегодня у меня были старший лейтенант Ветер и его непосредственный начальник майор Скачков. Проявляя незаурядную волю, Константин Ветер уже на протяжении 12 лет индивидуально и самостоятельно готовится к полету в космос. Он многого добился (высшее образование, 600 парашютных прыжков, специальные тренировки), но медкомиссия по подсказке генерала Бородина отнесла его к категории «ненормальных». В интересах выяснения истины я разрешил зачислить Ветра в кадры офицеров и принять на службу в ЦПК. Уже больше года он работает в Центре, и подавляющее большинство офицеров отзывается о нем хорошо. Но часть врачей, а под их дудку и генерал Кузнецов склонны добиваться увольнения Ветра из армии. В прошлом году Ветер допустил серьезную ошибку: он получил разрешение съездить на три дня в Ленинград, но в Ленинграде не был и не доложил начальству, где он провел эти дни. В письме ко мне Ветер пишет, что посещал в Курске больную мать. Сегодняшняя беседа с майором Скачковым и его подчиненным не дала мне оснований для пересмотра моих взглядов на личность Константина Ветра.

Сегодня опубликован указ о присвоении П.С.Кутахову звания маршала авиации.

далее
к началу
назад