Трагедия случилась 17 июля в городе Остров Псковской области на аэродроме
Центра подготовки летчиков морской
авиации. В тот день на аэродроме был
праздник - отмечали 85 лет со дня появления в России такого рода войск - морской
авиации. Именно 17 июля 1916 года, на Балтике, во время первой мировой войны,
отмечен факт первого ее боевого применения. В тот день с военного российского
корабля спустили на воду два гидроплана,
они поднялись в воздух и сбросили бомбы
на немецкие военные корабли.На аэродром в Острове съехались сотни людей, было много приглашенных из Москвы. Праздничные выступления авиации завершал Тимур Апакидзе. Он как всегда, с фантастическим блеском выполнил свою пилотажную программу. На трибунах - восторг и ликование, сопровождаемый этим восторгом он идет на посадку. Пилотажники, как правило, заходят на посадку эффектно, со сложных видов маневра. И самолет Апакидзе выполнил все, как положено.
Но уже над полосой в последний момент перед посадкой что-то произошло. Было видно, что самолет вышел из повиновения, а затем ударился об землю и загорелся...
- Гибель Тимура Апакидзе - это Чернобыль для морской авиации. И чем дальше, тем масштабнее будет ощущаться его потеря. И профессионально и человечески он так оторвался от нас всех, так далеко ушел вперед, что заменить его сейчас никто не может...
С этих слов начался наш разговор о Тимуре Апакидзе с его другом Сергеем Мельниковым, Героем России, заслуженным летчиком-испытателем. Сергей совершил двести посадок на палубу тяжелого авианесущего крейсера "Адмирал флота Советского Союза Н.Г.Кузнецов" - единственного российского авианосца.
Что такое посадка на палубу мне попытался объяснить известный авиационный фотокорреспондент Сергей Скрынников. Он единственный из журналистов поднимался на "спарке" Су-25УТГ с Сергеем Мельниковым в Баренцевом море, взлетев с палубы и сев на нее...
- Ты не представляешь, - говорил Сергей, - какое это ощущение! Под тобой безбрежное море и на нем болтается игрушечный кораблик вроде спичечного коробка, и на этот спичечный коробок нужно сесть при посадочной скорости 240-250 километров в час. Первая мысль - человек это не сможет сделать никогда...
Дома у Сергея Мельникова я смотрю любительские видеофильмы, снятые друзьями Тимура о нем. На экране - исторические кадры. Вскоре после развала Союза, на учебно-тренировочную базу морской авиации, что находилась в Крыму, недалеко от Евпатории прибыло начальство, всех построили и объявили, что все незамедлительно должны принять присягу на верность новому государству - Украине. И тогда из строя вышел он, Тимур Апакидзе, и сказал:
- Я своей Родине давно принес присягу. Военные второй раз не присягают...
После этого - отстранение от полетов, мытарства на некогда родном аэродроме, и, наконец, перевод на Северный флот. На видео снято его прощание с бывшими однополчанами. Тимур, обращаясь к ним, с теплотой вспоминает, как вместе они переживали и радости и горе, всегда открыто смотрели в глаза друг другу. Закончил он свое прощание такими словами: "Только бы наши политики не довели нас до того, чтоб нам пришлось смотреть друг на друга через сетку прицела...". Говорил с достоинством, сдержанно и с глубоким чувством. Как хорошо, что все это было снято, что остался этот удивительный видеодокумент. Иначе трудно было бы поверить, что все это имело место в нашей реальной жизни, давно утратившей многие нравственные понятия, когда нас пытаются убедить, что воровство - это не воровство, предательство - не предательство, а верность - вроде бы и ни к чему...
Мою мысль подтверждает и Сергей Мельников:
- Да, такие понятия как мужество, честность, порядочность, верность принципам, любовь к Родине, благородство - обретали в Тимуре плоть, искренность, как бы свою первородность. Я не встречал более целеустремленного человека, и думаю, теперь уж не встречу... Он родился в Тбилиси, но вырос в Ленинграде, окончил Нахимовское училище. После Нахимовского поступать можно было только в военно-морские учебные заведения. Тогда Тимур, еще совсем мальчик, напрямую обратился к главкому ВМФ с просьбой разрешить поступить в летное училище. Он обещал ему после летного служить только в морской авиации. Пареньку пошли навстречу и разрешили поступить в Ейское летное училище. В свою очередь, Тимур свое обещание сдержал и морской авиации остался верен до конца.
Этот человек родился для того, чтобы летать. Душа у него была истинно русского офицера. Когда правительство Грузии предложило ему возглавить грузинские ВВС, Тимур поблагодарил, но отказался. И объяснил, что хотя по отцу он грузин, но у него русская мама, он вырос в России, он чувствует, что у него русская душа и "в сердце моем Россия...". Но самое главное, он мыслил государственно, он был человек большого масштаба. Тимур понимал, как необходимо нашему государству иметь свои авианосцы, он, можно сказать, положил свою жизнь на то, чтобы Россия обладала палубной авиацией.
- А когда лично вы с ним встретились?
- Я услышал о нем еще в 80-х годах. Тогда я служил в строевой авиации в Кировобаде, ныне - Гянджа.
Тогда среди авиаторов прошел слух, что в Прибалтике есть капитан Тимур Апакидзе, который создал из летчиков группу обучения каратэ. Он полагал, что воин даже и без оружия в любой ситуации должен уметь постоять за себя. А в 1989 году был построен наш первый авианосец, и мы, летчики-испытатели фирмы Сухого, набирали будущих палубных летчиков. Набирали по всем авиаполкам, искали лучших из лучших, вот тогда и встретились с Тимуром Апакидзе. Начали обучение на тренажере в Крыму... А 26 сентября 1991 года Тимур первым из строевых летчиков посадил самолет на палубу авианосца.
- Много лет тому назад на экраны вышел американский художественный фильм об авианосцах и назывался он "Совершенное оружие". Это действительно так, авианосцы - совершенное оружие?
- Думаю, в этом нет преувеличения. Военные самолеты на военных кораблях - это совершенное и грозное оружие нашего времени. Вспомните любой конфликт последнего десятилетия прошедшего века. Американские авианосцы входили в регион, и ситуация там менялась. С другой стороны, когда самолеты НАТО бомбили Югославию, а депутаты нашей думы и наши политики возмущались, требуя прекратить агрессию, никто в НАТО не обращал на это никакого внимания. Но это же унизительно для государства. На то и существуют авианосцы, чтобы не унижали страну и народ. Стоило бы только подвести к берегам Югославии наш авианосец - и бомбардировки бы тут же прекратились.
- Вы уверены? Может ли один авианосец сделать погоду? И потом, если бы ввели "Адмирала Кузнецова" к берегам Югославии, не грозило бы это новой войной?
- Нет, войной не грозило, но и бомбардировки бы прекратились. Американцы, как воюют? Они сначала подсчитывают возможные потери, и, если их число может превышать 5% - боевые действия они не начинают. А мы, как воспитаны? На известной песенке "отряд не заметил потери бойца, и "Яблочко"-песню допел до конца". Наши летчики воюют отчаянно, с ними лучше не связываться.
На ТАКР "Адмирал Кузнецов" были прекрасные палубные летчики - профессионалы высшего класса, энтузиасты, влюбленные в профессию. Мы, летчики-испытатели ОКБ Сухого, шутя, называли их "Тимур и его команда". Представьте, более десяти из них из солнечного Крыма вместе с женами, детьми, мамами, тещами перелетели в Заполярье, в Североморск. Как же надо любить свое дело!
В декабре 95-го года Тимур все-таки добился для "Адмирала Кузнецова" поход в Средиземное море на боевую службу. Вернулись оттуда в марте 96-го. За время похода летчики совершили 2500 палубных посадок. Сам Тимур садился до семи раз в день, он совсем не щадил себя, показывал пример другим.
Жаль, что после 96-го интенсивность полетов, несмотря на всю энергию Тимура, снизилась. С 96-го "Адмирал Кузнецов" выходил в море на 2-3 недели в год для учебно-тренировочных полетов. В этом году он в море не выйдет вообще. Палубных летчиков на нем осталось человек 15. Летать им дают все меньше...
- В 1992 году к нам в Москву, в Кубинку, прилетала с показательными выступлениями знаменитая пилотажная группа "Голубые ангелы" - нечто вроде сборной команды с американских боевых авианосцев. Американские летчики летали классно. Держались они также замечательно - дружелюбно, открыто, охотно давали интервью. Я разговаривала с майором, все звали его Джон, фамилию сейчас не помню, но навсегда запомнила его ответ. Я спросила: "за что вы любите свою Родину?" И Джон ответил: "Я люблю Америку потому, что моя страна всегда придет мне на помощь и сделает для меня все, что мне нужно. У меня нет проблем. Я люблю летать и летаю, у меня прекрасный дом в Майями, я коллекционирую спортивные авто, в отпуске я люблю путешествовать".
- У нас, конечно, не так. Все держится "на голом энтузиазме", как любил повторять Тимур. Сам он бескорыстно отстаивал интересы государства перед чиновниками разного уровня. Он командовал смешанной авиационной дивизией авиации ВМФ. И вдруг приходит приказ эту единственную дивизию сократить. Он примчался в Москву, бросился выяснять и узнал, что требуется сократить 400 человек, и чиновники вместо того, чтобы начинать с себя и поискать еще подходящих, взяли и сократили дивизию - куда уж проще, без хлопот. Тимур проделал их работу, нашел по летным частям четыреста должностей для сокращения, спас дивизию. Но как он нервничал в те дни, жил у меня, спал на диванчике на кухне. У нас за право оставаться хорошим человеком и профессионалом надо постоянно бороться. Когда на очередном витке реформ дивизию все-таки сократили, Тимур пошел учиться в академию Генерального штаба. Говорил, что это поможет ему в будущем бороться с чинодралами, которым никогда не бывает "за державу обидно". Академию он окончил в 2000 году. В нынешнем ему исполнилось 47 лет. После его трагической гибели остались жена Леся, учительница, семнадцатилетняя дочь Маша и тринадцатилетний сын Евгений. Остались отец и мама. Жил он с семьей в малогабаритной трехкомнатной квартире в многоэтажной башне у метро Вернадского. Но все квартиры в том доме принадлежат академии Генштаба, поэтому он и является общежитием. Своей квартиры у генерала Апакидзе не было.
Уже став генералом и заместителем командующего, Тимур Апакидзе продолжал летать. Иначе и не могло быть. Для Тимура жить означало летать. За последний год он налетал 180 часов, по нынешним временам это вполне достаточно. Только при подготовке к празднику он налетал 60 часов. И уже, репетируя, отлетал свою программу шесть раз...
Сергей Мельников - один из очевидцев того, что произошло в Центре морской авиации. И потому мой последний вопрос был о том дне.
- Тимур погиб у Вас на глазах?
- Да, я, как и все, наблюдал за его пилотажем, все было по высшему классу. Когда самолет скрылся за деревьями и оттуда повалил дым, люди побежали к месту катастрофы. Еще была отчаянная надежда - вдруг катапультировался. Помчались пожарные машины и "скорая помощь". Тимур еще был жив, но без сознания. Его увезла "скорая". Он умер по дороге.
Потом мы вернулись на место гибели. От места падения метров двадцать оставалось до водонапорной башни, на ней - гнездо аистов. Дым накрыл водонапорную башню и гнездо. Мне кажется, что, если уже не сам Тимур, то его душа, его энергетика не допустили, чтобы самолет сбил эту башню с гнездом. Мы ходили по земле со следами катастрофы. А совсем недалеко от нас ходил аист, нас он совсем не боялся, он тоже рассматривал землю и будто размышлял.
Я подумал: "Может, душа Тимура вселилась в этого аиста? Невозможно поверить, что его больше нет - ни на земле, ни в небе...".