Содержание

Феликс Чуев «Крылатая книга»

01 02 03 04 05 06 07 08 09 10
11 12 13 14 15

Шоколадная баллада

(Письмо в редакцию газеты)

«Я теперь лежу, опасно болен, —
может быть, последние деньки, —
словно снова в белой я неволе,
в ледяные стиснутый тиски.

Но тогда я молод был — на фронте,
кое-что, наверное, умел.
Было небо, жаркое в работе,
были сопки, белые как мел.

И когда, нещадно исковеркан,
приземлил машину я на лед,
увидал в какой-то сотне метров
сбитый мной тяжелый самолет.

Мы друг друга вывели из боя.
Озеро. Ледовый окоем.
Только их в кабине было трое,
ну а я, как перст, под фонарем.

Надо же такое, как нарочно,
значит, на войне как на войне.
И они цепочкой осторожной,
вижу, замаячили ко мне.

Я достал ТТ. Но ближе, ближе...
Все. Отведал жизненных щедрот.
Никакого шанса. Только вижу,
машут: не стреляй, мол, рус пилот!

И подняли руки. Может, хитрость?
Нет, сдаются, трое — одному.
Ну, тогда и мне придется вылезть.
Вылез. Объяснили, что к чему.

Знаками, движеньями, словами
говорят, не знают, мол, пути
и к жилью не выберутся сами,
ты иди, своих, мол, приведи.

Шоколад... Ты сильный, ты дотянешь,
пусть придут за нами, будем ждать.
...Столько лет молчал,
                                    а как заглянешь
сам в себя, то дна и не видать.

Ведь хотел сказать, послать за ними,
только как скажу и как поймут?
Было или не было в помине,
за контакт с фашистами — под суд!

Восемь суток полз и обессилел,
обморожен, что добрался, рад,
но запомнил, как они просили
и в планшет совали шоколад.

Даже случай нужный подвернулся:
мне вручает орден генерал,
я собрался, выждал, оглянулся
и про этих асов рассказал, —

что еще не поздно, помню место,
как хотите, дальше не могу.
— Эх, жалетель извергов немецких!
Ты про это, сокол, ни гугу.

Вот и все. И вроде поостыло,
но покоя не было и нет.
Да, фашисты. Бросить их не стыдно,
но какой-то тянется к ним след

по снегам. И я молчу, ни слова,
да и след не к ним — наоборот,
и моя неробкая основа
мне с собою сладить не дает.

Отмолчал свои десятилетья,
не считался трусом, говорят,
только выше совестливой смерти
нет за жизнь достойнее наград.

Или пусть вот это станет местью,
то, что обещал и не сдержал?
Словно изнутри оброс я шерстью
с той поры. При чем тут генерал?

Вижу, как ползу через торосы
прямиком, почти что наугад,
на звезду, как вспышку папиросы,
и грызу морозный шоколад.

Выжил, вышел, тощий, как собака,
сладко-горький привкус не забыл.
Да, враги. Но ведь сдались, однако,
но ведь это пленных я убил!

Вот и мучусь. Поезжайте летом,
озеро найдете, и на дне —
самолеты. Два. И три скелета —
память о войне и обо мне».

1986

* * *

как личного счастья венец
и мама в беретике юном,
и в летной фуражке отец.

Районного мага работа,
воскресного дня торжество,
и май сорок первого года,
и мне только месяц всего.

1978

И мама в беретике юном, и в летной фуражке отец.

ФОТО



< < ранее далее >>