Содержание

Феликс Чуев «Крылатая книга»

01 02 03 04 05 06 07 08 09 10
11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
21 22 23 24 25 26 27 28 29 30

Захарий Захариев*

О, сколько добрых великанов
вошло в небесный экипаж!
Волкан Семенович Горанов —
Герой Болгарии и наш.

В его глазах — испанский ветер
и лица русские друзей,
крутого века лихолетье
и удаль Родины моей.

У нас известен как Горанов —
он в небе так прописан был.
Не зря мне маршал Голованов
о нем подробно говорил —
не помню что,
                     а вот простые
слова — не сгинули они:
— Когда приедешь ты в Софию,
Волкану сразу позвони!

1984
________________________________
* Захарий Захариев — он же В. С. Горанов,
болгарский летчик, генерал-полковник авиации.

Океан

Робину Коллорду

Небесный, надземный, воздушный,
прозрачный, как сон, океан,
в мальчишеских душах нескучный,
языческий бог-истукан,

единственно вечный, бессмертный,
повыше любой головы,
что канет в пучине бесследной
столетий, икон и молвы,

живой, кружевной, негасимый,
таинственной тканью вместил
и крылья,
и гриб Хиросимы,
и звезд отдаленных массив,

и остров, где мы проплываем
по всем океанам-морям...
Зеленая и голубая
планета доверилась нам.

И я в атлантических брызгах
стою на ангольской земле,
макнулся — и сразу же высох,
сармат, в африканском тепле.

Жара в декабре, и не диво.
И рядом — из Штатов пилот
бутылку голландского пива
холодного мне подает.

Он транспортник, здесь он летает,
нефтяникам возит поесть.
Жена у него молодая
и ферма. («Конечно, не здесь —

в Техасе. И есть самолетик,
отцовский, как ваши в войну,
бипланчик. Он мне как наркотик.
Мы любим с отцом старину.

А хобби — ты б видел, Россия,
крестьянское наше жилье:
все стены — в пилотах, какие
прославили имя свое».)

Мы чокнулись пивом за дружбу.
«Газетам не верю, — сказал, —
поскольку я чувствую душу
и вижу людей по глазам».

Мы с ним дотемна говорили
о небе и силе корней,
о почве, сплетающей крылья
для вечного мира на ней.

Такой же веселый и шалый,
и юмор такой — не отнять...
В тот вечер две наши державы
сумели друг друга понять.

И два океана шумели —
вверху и у ног, над песком,
и ветер в солдатской шинели
пахнул незабытым дымком.

Нам слов не хватало и мимик,
но души вело естество,
и я подарил ему снимок
военный — отца моего.

1984

Красные птицы

...Уезжал,
                 словно душу спасал от расстрела,
верил: красные самолеты
                                      станут черных быстрее.
Он уехал в заснеженный СССР,
комсомолец,
                  наследственный миллионер.
Самолетный конструктор,
                                      на родине признан.
Состояние — МОПРу,
                              талант — большевизму.
Стал как русский.
                            Фамилия только — Бартини.
Итээровский хлеб,
                            пальтецо на ватине...
Пробивая небес голубую перкаль,
возносились машины
                              с названием «Сталь».
Били сверху прицельно
                                  снарядами в круг,
где на красное выполз
                                  мохнатый паук.
...Темный сад.
                       Алюминий январских оград.
Рыжий, топтаный снег.
                                  Здесь товарищ и брат.
Здесь, от Рима вдали,
                                  он уснул, не жалея.
Значит, красные птицы
                                  стали черных быстрее.

1981



< < ранее далее >>