Оглавление

В.Г.Романюк «Заметки парашютиста-испытателя»

ВЕРНЫЕ ДРУЗЬЯ ПАРАШЮТИСТОВ

   Вскоре после получения пилотского свидетельства мне пришлось участвовать в проверке действия полуавтоматических приборов, раскрывающих парашют. При массовом развитии парашютизма необходимость в таких приборах ощущалась особенно остро. Еще в то время, когда я служил в эскадрилье, у нас было подготовлено много парашютистов-«перворазников». Среди них оказался один, который закончил свой прыжок неудачно. Он раскрыл парашют на малой высоте и в результате падения с большой скоростью получил серьезные повреждения при приземлении. Прибор-полуавтомат гарантировал бы своевременное раскрытие парашюта, а следовательно, исключал возможность повторения подобных случаев.
   Такой прибор должен был быть легким, компактным, простым по устройству, дешевым, а главное — абсолютно надежным.
   Для быстрейшего создания подобного прибора объявили специальный конкурс. И вот однажды в Государственную комиссию по испытанию приборов, автоматически раскрывающих парашют, вошли трое молодых людей в форме железнодорожников. Самый старший из них представился:
   — Николай Доронин. А это мои братья — Владимир и Анатолий.
   — Позвольте, — сказали им, — в комиссию приглашены изобретатели — инженеры Доронины...
   — Мы и есть изобретатели Доронины, только пока еще не инженеры, а студенты, — улыбнулся Николай и положил на стол небольшой металлический предмет. — Вот наш прибор. Он раскрывает парашют в любое заданное время в течение 180 секунд.
   Комиссия уже была знакома с конструкцией этого прибора по чертежам, присланным на конкурс. Главную его часть составлял оригинальный часовой механизм. Перед прыжком парашютист включал этот механизм, и через нужное число секунд парашют раскрывался.
   Члены комиссии настороженно отнеслись к изобретению студентов: на вид прибор казался очень хрупким, а его авторы были очень молоды.
   Недоверие рождалось еще и тем, что комиссия уже испытала несколько десятков приборов, автоматически раскрывающих парашют, и ни один из них полностью не отвечал условиям конкурса: прибор должен был действовать абсолютно точно и безотказно, хорошо выдерживать толчки, удары и встряхивания, возможные при прыжке с парашютом. Такие качества нелегко объединить в конструкции, небольшой по размерам и весу.
   — Что ж, приступим к испытанию, — сказал председатель комиссии, передавая прибор Николаю Доронину. — Я хочу, чтобы мой парашют раскрылся через 114 секунд после отделения от самолета.
   Все вынули секундомеры.
   — Подождите, — поднял руку старший из братьев, — мы еще должны приготовиться.
   Владимир Доронин вышел из комнаты и быстро вернулся, неся толстую доску, дюймовый гвоздь и кусок веревки. Эти предметы он положил на стол.
   — Теперь можно начинать, — сказал Николай.
   По команде председателя прибор включили — через 114 секунд должна была решиться судьба многих месяцев кропотливого и вдохновенного труда. Однако тут произошло нечто неожиданное. Младший из братьев схватил прибор и с силой швырнул его об стену.
   — Что вы делаете? — испуганно крикнул председатель.
   Но Анатолий, не обращая внимания на возгласы присутствующих, поднял прибор, привязал к нему веревку и стал быстро крутить над головой. Члены комиссии приподнялись с мест. Таких испытаний они еще не видели. Затем Владимир Доронин взял толстую доску и стал забивать в нее гвоздь своим изобретением. Сильные удары следовали один за другим, пока шляпка гвоздя не вмялась в древесину. Затем прибор был передан председателю, а Николай Доронин, глядя на секундомер, предупредил:
   — Через пять секунд парашют будет раскрыт.
   Он не ошибся: ровно через пять секунд послышался громкий щелчок — прибор сработал.
   Опыт повторяли много раз. На земле прибор действовал безотказно. Однако окончательное заключение о пригодности автомата Государственная комиссия могла сделать только после проверки действия прибора в воздухе, в процессе прыжка.
   Провести эти испытания поручили Аминтаеву, Гульнику и мне.
   Мы начали с того, что тщательно изучили новый прибор, назначение всех его деталей и их взаимодействие. Затем бесчисленное множество раз проверили работу прибора на земле. Этот простой и очень оригинально сделанный механизм действительно мог раскрыть парашют «в любое заданное время в течение 180 секунд»... Но это земле. А как будет в воздухе?
   Прибор всем нам нравился, но мы подавляли в себе это чувство. Испытатель обязан быть недоверчивым. Проверить действие прибора в самых неблагоприятных для него условиях — вот в чем заключался смысл нашей работы.
   И мы испытывали прибор братьев Дорониных, что называется, с пристрастием.
   Я выполнил 19 прыжков с задержкой раскрытия парашюта. Первый из них выполнялся с высоты 1200 метров, причем свободное падение продолжалось не более 10 секунд. Затем высота увеличивалась, а вместе с ней увеличивалось и время свободного падения. Наконец, я получил задание выполнить прыжок с высоты 7000 метров и раскрыть парашют через 80 секунд после отделения от самолета.
   Это заключительное испытание прибора Дорониных в воздухе было самым серьезным. Накануне я запросил у метеорологической станции погоду. Такой прыжок хотелось бы выполнить в условиях хорошей видимости, так как во время падения лучше не терять из виду землю.
   Начальник метеорологической станции меня обрадовал, сообщив, что погода будет хорошая.
   В день прыжка с рассветом я был уже на аэродроме. Утро стояло прекрасное: высокое синее небо без единого облачка, умытое росой свежее зеленое поле аэродрома, воздух чистый, прозрачный, пахнущий полевыми цветами.
   Вместе со мной на аэродром пришли авторы изобретения Доронины, летчики, парашютисты и инженеры.
   На старте уже стоял подготовленный к высотному полету двухмоторный моноплан. Перед взлетом летчик Калмыков, штурман Шашков, радист Павлов и я провели короткое совещание, еще раз обсудили детали предстоящего полета.
   ...Разрешающий взмах белого флажка стартера, и двухмоторный моноплан пошел в воздух навстречу восходящему солнцу. Машина быстро набирает высоту. Вот уже штурман уточняет расчеты для сбрасывания, а я сосредоточиваю внимание на доске радиста. Кажется, что время ползет очень медленно. Наконец, вспыхивает белая лампочка. Это значит, что самолет достиг нужной высоты. Я приготовился к прыжку. Быстро переключился на свой маленький кислородный приборчик. Люк самолета открыт. Медленно подбираюсь к нему. Далекая земля подернута дымкой; сквозь нее очертания местности — дороги, озера, леса — кажутся неясными, расплывчатыми.
   Перед моими глазами вспыхивает ярко-зеленая лампочка: «Можно прыгать». Опускаюсь в люк и, отделившись от самолета, включаю автомат.
   Падаю лицом вниз и пристально слежу за землей. Вот она уже настолько приблизилась, что пора бы автомату сработать. Мой глазомер оказался точным — сильный рывок, и свободное падение прекратилось. Надо мной распахнулся белый купол парашюта.
   Этим прыжком завершилось испытание прибора Дорониных. Он работал точно и безотказно.
   Успешно пройдя все государственные испытания, изобретение Дорониных получило всеобщее признание, оно способствовало быстрому развитию массового советского парашютизма.
   Кто же такие были братья Доронины, ранее никому неизвестные? Николай, Владимир и Анатолий родились в Сибири, в Омской области. Все они работали на железной дороге: Николай — кондуктором, Владимир — слесарем в паровозном депо, Анатолий — монтером на железной дороге. Общей чертой в характере братьев была их страсть к изобретательству, к созданию новых механизмов. Мальчишками они долго возились над постройкой аэросаней. Будучи подростками, братья конструировали ветряные двигатели.
   Судьба молодых железнодорожников сложилась так, как сложилась судьба миллионов советских юношей и девушек. Комсомольцев Дорониных послали на учебу. В Москве они успешно окончили рабфак, затем двое из них поступили в Институт инженеров транспорта, а один — Владимир — в Авиационный институт имени С. Орджоникидзе.
   Однако всем троим пришлось заняться вопросами, связанными с авиацией. Случилось это так. Зимним вечером в студенческом общежитии, где жили Доронины, узнали о гибели двух советских парашютисток — Тамары Ивановой и Любы Берлин. Их парашюты раскрылись слишком поздно.
   «Неужели нельзя сделать прибор, который бы сам в нужное время раскрывал парашют?» — воскликнул Николай Доронин.
   Так родилась мысль попробовать создать такой прибор. Осуществить эту идею было тем более трудно, что ни один из братьев никогда в жизни не видел близко парашюта и, конечно, не знал, как он устроен. Все же студенты-комсомольцы добились успеха.
   В капиталистическом мире, где господствуют волчьи законы наживы, молодой изобретатель, не имеющий средств, предоставлен самому себе. Зачастую он погибает, не осуществив своих замыслов. Иначе обстоит дело у нас. И государственные учреждения и отдельные люди старались оказать молодым изобретателям всевозможную помощь. Политехнический музей разрешил Дорониным изучать конструкции парашютов, собранных в его залах. Институт инженеров транспорта предоставил изобретателям свои учебные мастерские, станки, инструменты, материалы. Опытный слесарь этих мастерских Алексей Иосифович Иванов помогал студентам в обработке деталей, в подборе наиболее подходящих материалов.
   Механизм, автоматически раскрывающий парашют, должен действовать безотказно в условиях низких температур, характерных для больших высот. Научно-исследовательский холодильный институт предоставил Дорониным для испытания прибора свои холодильные камеры.
   Работа по созданию прибора, раскрывающего парашют, оказала решающее влияние на дальнейшую судьбу братьев Дорониных. Они прочно связали свою жизнь и работу с авиацией.
   Работая с первых дней Великой Отечественной войны в воздушно-десантных войсках, братья отдавали все свои силы, знания и талант изобретателей подготовке советских воздушных пехотинцев.
   В 1957 году трагический случай оборвал жизнь Анатолия Дмитриевича. Он погиб, совершая свой 1442-й прыжок, при испытании нового образца парашюта. Владимир Дмитриевич и Николай Дмитриевич после гибели брата с удвоенной энергией продолжали изобретать, создавать новую парашютную технику. Гибель брата не остановила их от намерения продолжать испытывать свои конструкции; каждый из них сделал после этого по нескольку сот прыжков. За это время братья разработали новые замечательные приборы.
   Доронины — не только авторы, они и борцы за претворение в жизнь своих новшеств. «Мы ратуем не за свои идеи, а за то, чтобы парашютная техника была на уровне требований, предъявляемых современной авиацией», — говорит Владимир Дмитриевич.
   После прибора братьев Дорониных было предложено еще несколько новых конструкций приборов такого же назначения.
   Продолжая работать парашютистом-испытателем, через некоторое время я должен был проверить в воздухе действие одного из этих вновь предложенных приборов, автоматически раскрывающих парашют. Прибор оказался очень удачным. Это был прибор ПАС-1 инженера Леонида Саввичева. Помню мое первое знакомство с этим талантливым конструктором, который за свою короткую жизнь сумел многое сделать для развития отечественного парашютизма.
   Я сидел и изучал чертежи нового прибора, когда ко мне подошел высокий худощавый молодой человек. Он некоторое время следил за моей работой, а потом спросил, что я думаю об этом изобретении. Я ответил, что, по-моему, прибор очень хороший, но окончательную оценку ему можно дать только после всесторонних испытаний.
   Этот молодой человек и был инженер Саввичев. Он пришел на завод еще совсем юношей, прямо со школьной скамьи. Леонид Саввичев начал свою работу в области авиационной техники со скромной должности лаборанта. Но талант, громадная работоспособность и настойчивость быстро выдвинули его сначала в работники конструкторского бюро, а потом на должность ведущего конструктора.
   В Лёне Саввичеве меня всегда поражала неуемная жажда творчества. Он постоянно был полон новыми проектами, новыми планами. Лёня обладал удивительной способностью заниматься одновременно несколькими изобретениями. Работал он быстро и очень много.
   Испытывать в воздухе первое изобретение молодого конструктора было поручено инженеру Ю. Гульнику, опытному парашютисту В. Козуле, мне и другим товарищам.
   Надо сказать, что, несмотря на то, что этот прибор оказался вполне надежным, для меня его испытания прошли не совсем гладко. Я должен был выполнить прыжок с большой высоты, а раскрытие парашюта автоматом предусматривалось в девятистах метрах от земли.
   В день испытаний погода была на редкость хорошая.
   Самолет, пилотируемый летчиком-испытателем Павлом Базановым, набрал заданную высоту, и я оставил машину... Как всегда, падаю лицом к земле. Отлично знакомая панорама района прыжков. Земля быстро приближается. Блестящее на солнце озеро, кажущееся с высоты не больше подноса, и прямая черта шоссейной дороги увеличиваются и будто мчатся на меня. Свободное падение продолжается еще несколько секунд.
   «До земли что-нибудь около тысячи метров», — машинально фиксирую я. В подтверждение этого прибор срабатывает. Ранец открывается, шелковый купол вырывается наружу. Чувствую рывок, скорость падения уменьшилась, но все еще остается значительной...
   Я посмотрел вверх... Оказалось, что купол парашюта не выдержал сильного динамического удара. Его строгие очертания нарушает большой безобразный разрыв. Привычным движением выдергиваю кольцо запасного парашюта. Перед лицом мелькает белый шелк, но купол не наполняется воздухом, его захлестывает за основной раскрытый парашют. Скорость падения не уменьшается. Мелькает мысль: «До земли метров сто, нельзя терять времени».
   Напрягая мышцы, я быстро подтягиваю за стропы купол запасного парашюта и, ухватив его за нижнюю кромку, раздвигаю ее в стороны. Глухой хлопок раскрывшегося наконец парашюта кажется мне приятнейшим звуком. Но обрадоваться я не успел — почти в то же мгновение шлепнулся в полную воды придорожную канаву.
   Это происшествие, конечно, ни в какой мере не опорочило прибора, сработавшего точно на установленной высоте. Испытания шли своим порядком и показали удобство и надежность нового автомата.
   ПАС-1 срабатывал не через заданное время, а на заданной высоте. Его действие обусловливалось анероидом, реагирующим на изменение барометрического давления.
   Прибор Леонида Саввичева предохранял воздушного спортсмена пусть от очень редких, но возможных ошибок летчика.
   Представьте себе, что летчик ошибся и «выбросил» вас для выполнения прыжка с задержкой раскрытия парашюта с высоты не пять тысяч метров, а четыре. По расчету же вы должны падать, не раскрывая парашюта, четыре тысячи метров. Если при этом вы будете проверять время своего падения по секундомеру, а точность вашего отсчета гарантирует прибор-автомат, действующий по принципу часового механизма, то... парашют может раскрыться у самой земли или вообще не успеть раскрыться. Прибор же ПАС-1, сконструированный Леонидом Саввичевым, все равно раскрыл бы парашют в тысяче метров над землей и прекратил свободное падение.
   После Великой Отечественной войны Леонид Саввичев вместе с братьями Дорониными сконструировал новый прибор, автоматически раскрывающий парашют, в котором были объединены часовой механизм и анероид. Прибор оказался чрезвычайно удачным, обладающим всеми положительными качествами обоих ранее сконструированных приборов.
   Изобретения братьев Дорониных и Леонида Саввичева сыграли большую роль в развитии массового советского парашютизма. Кроме того, надежные приборы-автоматы помогли инструкторам освоить технику прыжка с задержкой раскрытия парашюта. Зная, что автомат вовремя раскроет парашют, можно было все внимание обращать на управление своим телом во время свободного падения. Надежные помощники советских парашютистов — приборы братьев Дорониных и Леонида Саввичева и другие, автоматически раскрывающие парашют, — имели также большое значение при выполнении различных экспериментальных прыжков. Они помогли решить различные вопросы, возникающие в связи с быстрым развитием отечественной авиации и парашютизма.

<< Испытание парашютов Верные друзья парашютистов >>