Баллада о подарке
Собрание артели.
Выходит дед на сцену:
— По трешке, по пятерке...
Так дело не пойдет!
Неужто мы себе
самим забыли цену?
Желательно узнать мне,
сколь стоит самолет? —
И поутру на санках
в мешке из-под картохи
повез дедуня деньги,
нажитые трудом,
все сто четыре тысячи,
накопленных по
крохе,
плывут сквозь поле снежное,
как сквозь аэродром.
И на завод военный
приедет летчик бравый,
мальчишка рот разинет
и выключит станок.
Застынут самолеты
грядущей ратной славой.
— Ну, батя, выбирай-ка!
— Ты выбирай, сынок! —
Вдоль строя истребителей
идут они толково,
дед щупает колеса, и крылья, и винты.
Нешуточное дело,
не лошадь, не корова:
— Такие деньги плочены,
теперь хозяин ты. —
А сокол улыбается,
аж светятся награды:
— Машины одинаковы,
чего тут выбирать?
— Нет, ты гляди получше,
давай с другого
ряда,
ты ж в этом понимаешь,
тебе, сынок, летать. —
А рядом ребятишки —
куда от них деваться!
На орденской эмали
сиянье детских глаз.
Глядят они, влюбленные,
на летчика-красавца —
а некрасивых летчиков
ведь не было у нас.
Мальцы руками строили
машины боевые,
пойдет на фронт,
за Родину,
мальчишечий металл,
и на живого летчика
они глядят впервые,
и на такого деда,
который все отдал.
У них в дому не топлено,
у них отцы убиты,
у них сестренки младшие
голодные сидят,
они и сами не были
еще ни разу сыты,
а у героя-летчика
такой отцовский взгляд!
...Тот митинг был особый,
как Родина, огромен.
Плечом к плечу стояли,
как ратная стена,
колхозник Головатый,
пилот майор Еремин,
рабочие-мальчишки,
Россия,
Честь,
Война.
1980
Жени Рудневой планета
Одна из недавно открытых планет
названа именем советской летчицы
Евгении Рудневой
Я живу и знаю: где-то
в стуже тихой, неземной
Жени Рудневой планета
проплывает надо мной.
Женя Руднева не слышит,
не услышит никогда.
Выше смерти, жизни выше
одинокая звезда.
В небесах иного цвета,
чем привычный небосвод,
Жени Рудневой планета,
как жемчужина, плывет.
Женя...
Нет, не просто Чкалов
было небо в те года.
Эта девочка мечтала:
в небе есть ее звезда!
Но когда взметнулось пламя,
выжигая синь дотла,
Женя небушко крылами,
как ребенка, обняла,
в небо будущее веря,
в зло направив два крыла,
металлического зверя
звездным пламенем сожгла
и взошла над высотою,
посылая луч земле,
отдаленною звездою
у Вселенной на крыле...
Продолжением полета,
славы ратного труда,
все погибшие пилоты
в списках неба — навсегда,
все подруги боевые
с синью Родины в глазах,
что в истории впервые
воевали в небесах.
Эти летчицы-девчонки —
им в землянках бы не стыть,
им свои носить бы челки,
крепдешины бы носить...
Вот стоит одна в шинельке —
как весенняя ветла.
Генерал — взглянула мельком,
отвернулась и пошла.
— Это что, у мамы дома?
А устав? А ну сюда!
— Я с мужчиной, с незнакомым,
не общаюсь никогда.
«Покомандуй тут...»
Дивчина
загрустила у винта.
Не заводится машина.
Плачет краля.
Ну, беда.
Эх, вояки, пополненье...
Но сердитый генерал
в День Победы на колени
перед ними молча встал
и от имени России
перед Знаменем полка
тронул щеку через силу
там, где дрогнула щека.
А над ними выше неба
проплывала неспроста
неизвестная планета —
отмечтанная звезда.
И когда ее откроет
кто-то, ныне молодой,
Золотой Звездой Героя
вспыхнет имя над землей;
и, людским теплом согрета,
драгоценней всех камней,
Жени Рудневой планета
светит в памяти моей.
1977
|
Ферапонт Головатый и Борис Еремин
ФОТО
Женя Руднева не слышит,
Не услышит никогда
ФОТО
|