|
* * *
В рубашках без пиджаков,
в галстуках —
не сохранили
такие небось ни в одной семье —
Громов,
Юмашев,
Данилин
улыбались мне.
От кнопок дырочки. Старое фото.
Комната. Сырая стена...
Лично знаю Громова.
Вот он!
Небо — ему цена.
Мне шесть годков.
Не думал, такая история,
что буду с Громовым
небо листать,
что из рук своих
выпущу на простор я
крылатую эту тетрадь.
1985
В квартире на площади Восстания
...Это тот невысказанный Громов,
что еще задолго до войны
прогремел, как зов аэродромов
в мощной биографии страны.
Эхом по небесным коридорам
прозвучал облетанный металл,
Это тот пилот, перед которым
Чкалов понимающе молчал.
Это тот, подтянутый и бравый,
что ни разу не был побежден
ни стихией, ни всемирной славой —
равных нету. Это Громов. Он.
Под стеклом увижу я, казалось,
обрамленной славы торжество,
да не любит он, чтоб отзывалась
жизнь былой профессией его.
В старом кресле, в свитере домашнем,
на коленях полинялый плед...
— Если б небо не было вчерашним,
стали б снова летчиком вы?
— Нет.
Занялся бы творчеством, искусством,
в небе я себя не исчерпал.
Нереальным кажется и грустным
то, что я прицельно испытал.
Даже и не верю, что сначала
были эти летные года.
Как одна знакомая сказала:
— Этого со мною — никогда.
1982
* * *
Ах, эти горькие пилоты
с собой уносят целый мир,
и, как холодные полотна,
струятся стены их квартир.
Там, на волнах, плывут и светят
улыбки детства и подруг,
непобежденного столетья
запечатленный полукруг.
И вся Земля на этих стенах
углом от неба отойдет
и превратится постепенно
в большое зеркало высот.
1981
Чкалов
В нем,
соревнуясь,
века отразили
волжских степей
и небес
колдовство.
Чкалов был истинным,
словно Россия, —
вот потому
и любили его.
Вот почему
он ничуть не вчерашний —
дайте корабль современный —
и он
тучи и лед раскидает,
бесстрашный,
новой работой души
окрылен.
Чкалов останется
впрок, на дерзанье,
и, поднимаясь
с эпохой своей,
он продолжает
ее испытанье —
Чкалов был создан
для честных людей!
1984
Два пилота
Чкалов вырос,
в душах возвеличась,
а рекорды Громов покорил.
Чкалов был народ,
а Громов — личность, —
каждый, как любовь,
неповторим.
Чкалов —
неуемная натура,
до хитринки искренний талант,
Громов —
скрупулезная культура,
строгий, романтический педант.
Громов —
нет и не было надежней,
Чкалов —
риск, отвага и азарт.
Громова встречали по одежке:
кепка не повернута назад.
И шнурок — гагаринский, в волненье —
Чкалову пошел бы — ерунда! —
С Громовым, вне всякого сомненья,
это б не случилось никогда.
Чкалов —
не придумаешь заране
для души пределов, рубежей.
Громов —
так рассчитано заданье —
кровь не шла из носа и ушей.
Чкалов был стихия, бездорожье,
Громов жил, мгновенья не сгубя.
Чкалов был на каждого похожим,
Громов был похожим
на себя.
1984
|
Громов
ФОТО
Чкалов
ФОТО
Громов, Байдуков, Юмашев
ФОТО
|