Захарий Захариев*
О, сколько добрых великанов
вошло в небесный экипаж!
Волкан Семенович Горанов —
Герой Болгарии и наш.
В его глазах — испанский ветер
и лица русские друзей,
крутого века лихолетье
и удаль Родины моей.
У нас известен как Горанов —
он в небе так прописан был.
Не зря мне маршал Голованов
о нем подробно говорил —
не помню что,
а вот простые
слова — не сгинули они:
— Когда приедешь ты в Софию,
Волкану сразу позвони!
1984
________________________________
* Захарий Захариев — он же
В. С. Горанов,
болгарский летчик, генерал-полковник авиации.
Океан
Робину Коллорду
Небесный, надземный, воздушный,
прозрачный, как сон, океан,
в мальчишеских душах нескучный,
языческий бог-истукан,
единственно вечный, бессмертный,
повыше любой головы,
что канет в пучине бесследной
столетий, икон и молвы,
живой, кружевной, негасимый,
таинственной тканью вместил
и крылья,
и гриб Хиросимы,
и звезд отдаленных массив,
и остров, где мы проплываем
по всем океанам-морям...
Зеленая и голубая
планета доверилась нам.
И я в атлантических брызгах
стою на ангольской земле,
макнулся — и сразу же высох,
сармат, в африканском тепле.
Жара в декабре, и не диво.
И рядом — из Штатов пилот
бутылку голландского пива
холодного мне подает.
Он транспортник, здесь он летает,
нефтяникам возит поесть.
Жена у него молодая
и ферма. («Конечно, не здесь —
в Техасе. И есть самолетик,
отцовский, как ваши в войну,
бипланчик. Он мне как наркотик.
Мы любим с отцом старину.
А хобби — ты б видел, Россия,
крестьянское наше жилье:
все стены — в пилотах, какие
прославили имя свое».)
Мы чокнулись пивом за дружбу.
«Газетам не верю, — сказал, —
поскольку я чувствую душу
и вижу людей по глазам».
Мы с ним дотемна говорили
о небе и силе корней,
о почве, сплетающей крылья
для вечного мира на ней.
Такой же веселый и шалый,
и юмор такой — не отнять...
В тот вечер две наши державы
сумели друг друга понять.
И два океана шумели —
вверху и у ног, над песком,
и ветер в солдатской шинели
пахнул незабытым дымком.
Нам слов не хватало и мимик,
но души вело естество,
и я подарил ему снимок
военный — отца моего.
1984
Красные птицы
...Уезжал,
словно душу спасал от расстрела,
верил: красные самолеты
станут черных быстрее.
Он уехал в заснеженный СССР,
комсомолец,
наследственный миллионер.
Самолетный конструктор,
на родине признан.
Состояние — МОПРу,
талант — большевизму.
Стал как русский.
Фамилия только — Бартини.
Итээровский хлеб,
пальтецо на ватине...
Пробивая небес голубую перкаль,
возносились машины
с названием «Сталь».
Били сверху прицельно
снарядами в круг,
где на красное выполз
мохнатый паук.
...Темный сад.
Алюминий январских оград.
Рыжий, топтаный снег.
Здесь товарищ и брат.
Здесь, от Рима вдали,
он уснул, не жалея.
Значит, красные птицы
стали черных быстрее.
1981
|
|