Содержание

Феликс Чуев «Крылатая книга»

01 02 03 04 05 06 07 08 09 10
11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
21 22 23 24 25 26 27 28 29 30

Летная куртка

Мне говорят —
                     мол, выбрось куртку,
она стара теперь, страшна...
Ко мне в той куртке
                               на минутку
приходит батина страна,

еще разбитая, пустая —
лишь первый строится этаж,
но в небеса уже врастает
ее единый экипаж.

Держава вся — в снегах мохнатых,
в той летной куртке меховой...
Да я и сам носил, как надо,
ее не год и не другой.

Я в ней к отцу летал в больницу,
когда отец летать не смог,
и в ней к отцу я наклонился,
к его последнему «сынок...».

И в этом гордом облаченье,
конечно, лучшем для мужчин,
свое пилотское крещенье
я в зимнем небе получил.

Она меня оберегала
от всех неласковых ветров
и по-отцовски согревала
полярным мехом —
                              будь здоров!

Теперь, понятно, не надену,
не носят нынче таковых,
но никуда ее не дену,
не потому что так привык,

и место лишнее в квартире,
и больше нет иных забот,
а потому что в этом мире
так теплоты недостает.

И дома на плечи наброшу
перед распахнутым окном,
где звезды небо запорошат
аэродромным серебром.

1985

Дядя Дима

Эх, дядя Дима, наш сосед,
прекрасный летчик, между прочим,
под вечер, сев на табурет,
бывал газетой озабочен.
Клевал страницу сизый нос,
но вот уверенней, бодрее
сосед наш громко, вкривь и вкось
читал «События в Корее».
И все отчетливей, слышней,
для мамы непереносимей
был генерал Пын дэн-Хуэй,
неправильно произносимый.
И укоризненна, и зла,
«Здесь дети!» — мама выбегала,
а он с учтивостью посла
ей тихо кланялся: «Попало!»
И вновь — без точек, запятых,
а все ж читал и между строчек...
Он там летал за пятерых.
Я ж говорил — прекрасный летчик.
И, коль Героем сам не стал,
то, значит, что-то отчебучил,
вот табурет — как пьедестал,
но понадежней и получше.
Эх, дядя Дима, не пойму,
он мог бы — прочих знаменитей...
Пропал, ни сердцу, ни уму.
А как летал —
                       вы извините.

1981

* * *

Тот летчик, что теперь
цветочки вышивает,
меня огнем потерь,
как вспомню, обжигает.

Безногий ветеран
в артели инвалидов,
он выполняет план —
какие там обиды?

Лишь изредка в окно
посмотрит, как сквозь годы,
и — вновь на полотно,
на что ему погода?

...Внезапный яркий луч
откуда-то возник,
как бы из стаи туч
пробился напрямик.

Малиновый восторг
симфонии небесной
на вышитый узор
пролился повсеместно.

Давно пришла беда,
давно он вышивает.
А небо никогда
своих не забывает.

1977



< < ранее далее >>