Марк Галлай. «Я думал: это давно забыто»

"С человеком на борту"

    Конечно, это было противоестественно, чтобы человек, сам не выполнявший какую-то работу, стал учить ее выполнению других. Но выхода не было. Ни одного человека, побывавшего в космическом полете, на земном шаре не имелось. А готовить группу будущих космонавтов к тому, что им предстояло делать в корабле "Восток" - как при нормальном одновитковом полете вокруг Земли, так и в так называемых "особых случаях" (при каких-то отказах техники), - было необходимо. Некое паллиативное решение возникшей проблемы нашли,. поручив эту работу летчику-испытателю, профессия которого как раз вырабатывает умение на земле продумать во всех деталях и составить себе программу действий в полете. Так что выбор представителя именно этой профессии был логичен. Случайным было то, что этим представителем оказался я.
    Увиденное, понятое и пережитое за сравнительно недолгое время моего соприкосновения вплотную с ракетно-космическими делами, портреты незаурядных людей, с которыми познакомился, а с некоторыми подружился при этом, какие-то (пусть дилетантские) мысли о путях развития космонавтики - все это я изложил в книге "С человеком на борту".
    Немногие друзья, в том числе и из мира космонавтики, которые прочитали рукопись, ее одобрили. Но я уже имел опыт отражения обвинений в очернительстве и дегероизации после публикации повести "Первый бой мы выиграли" - записок участника воздушной битвы за Москву. Был уже тем самым битым, за которого, согласно пословице, двух небитых дают. Отдавал себе отчет в том, что моя очень непарадная, выпадающая из господствовавшего тогда стиля писаний о космонавтике книга, в которой и Королев, и Гагарин, и их коллеги представлялись (в меру моих скромных литературных возможностей) живыми людьми, а не бронзовыми статуями, не могла не вызвать отрицательной реакции в"сферах".
    Так оно и оказалось. Консультативный отдел ТАСС, виза которого требовалась для любых публикаций, связанных с космонавтикой, в свою очередь передал мою рукопись на отзыв в Космическое управление Главного штаба ВВС, возглавляемое генералом Каманиным.
    Поначалу я не придал этому должного значения. Знал, что Каманин относится ко мне неприязненно. Объяснял это тем, что по всем решениям правительства подготовка космонавтов поручалась Военно-Воздушным Силам, иначе говоря, его, Каманина, ведомству, а тут вдруг на важном этапе этой подготовки возникает какой-то, пусть военнослужащий, "чужой" человек, полностью вынуть которого из истории космонавтики при всей скромности сыгранной им роли трудно. Но чтобы заблокировать публикацию моей книги - этого я не ожидал. И, как оказалось, не ожидал напрасно.
    По поручению Каманина его сотрудник Васкевич мою рукопись разгромил, особенно упирая на то, будто я преувеличиваю собственную роль в подготовке первых космонавтов. Из самого этого обвинения, как говорится, "торчали уши". Но ничего не поделаешь, пришлось пускаться в дискуссии, по пунктам опровергать претензии моих оппонентов, словом, ввязываться в довольно противные разбирательства.
    В редакции журнала "Дружба народов", в который я отдал рукопись, меня активно поддерживал редактор отдела Бронислав Холопов. Главный редактор Сергей Баруздин колебался: с одной стороны, все претензии я аргументированно опроверг, но документ - отрицательный отзыв, к которому, естественно, присоединился и Консультативный отдел ТАСС, в редакции лежит. Я понимал, насколько связаны в своих решениях были в те времена редакторы газет и журналов, и на выход Баруздина на баррикады не рассчитывал.
    И тогда я по собственной инициативе обратился в Отдел пропаганды ЦК КПСС к заведующему сектором журналов Наилю Бариевичу Биккенину. Прочитав рукопись, он сказал:
    - Мне как читателю то, что вы написали, понравилось. Хотя как партийный функционер должен многое, начиная с общей тональности повествования, не одобрять.
    И тем не менее Биккенин ответственность, как говорится, "взял на себя": позвонил Баруздину и публикацию санкционировал, за что, как я узнал впоследствии, получил изрядный нагоняй от секретаря ЦК КПСС Зимянина, относившегося ко всему, что я - дегероизатор и очернитель - писал, отрицательно.
    Но дело было сделано - повесть в журнале прошла. Через семь лет после того, как была написана...
    Попытки "стрельбы по уходящей цели" особого успеха не имели. Сотрудники отдела пропаганды ЦК, ориентирующиеся на мнение Зимянина, возымели было желание дать по книге "С человеком на борту" залп отрицательных рецензий, но и в этом не преуспели. Известный критик (в будущем министр культуры России, а затем наш представитель в ЮНЕСКО) Евгений Сидоров, которому было дано такое поручение, прочитал повесть и обругать ее отказался - поступок, в те времена требовавший немалой смелости и принципиальности. Один из секретарей Союза писателей Виталий Озеров убедил слишком "активных" деятелей ЦК, что шума вокруг моего сочинения создавать не следует: эффект может оказаться обратным запланированному, достаточно в спокойной критической статье отметить слабые, как, впрочем, и сильные, стороны моего опуса. Так и было сделано: в одном толстом журнале появилась обзорная статья критика В. Хмары, в которой он довольно сдержанно и тактично коснулся и моей повести. С некоторыми его замечаниями можно было бы поспорить, но обижаться на них оснований не было: это были именно уважительные критические замечания, а не беспардонная ругань, вроде письма четырех генералов по поводу "Первого боя..."
    В общем, заряд ушел в песок.
    Тем не менее разговоры об издании повести отдельной книгой растянулись еще на несколько лет - команда Зимянина была начеку. Моя попытка поговорить с ним напрямую успеха не имела: уважаемый секретарь ЦК встретиться со мной не пожелал и через помощника передал, что я, если хочу видеть свою книгу напечатанной, должен "концептуально" переработать портреты Королева и Гагарина. Что он имел в виду, говоря о "концептуальности", я догадывался, но это было для меня решительно неприемлемо.
    В главной редакции издательства "Советская литература" у меня был союзник- И. Бузылев. Он напрямую связался с Анатолием Кирилловым, тем самым, который был начальником стартовой команды, осуществлявшей запуск в космос Юрия Гагарина 12 апреля 1961 года. И получил от него исчерпывающую информацию как о содержании моей книги, так и о тех подводных камнях, которые встали на пути ее публикации. Вопрос внутри издательства был решен.
    А точку в этом деле поставил мой старый товарищ, с которым мы когда-то вместе летали, Николай Строев, занявший к тому времени ответственный пост в Совете Министров. В 1985 году книга "С человеком на борту" вышла в свет.
    Принято, и не без основания, считать, что в высших, да и в средних эшелонах власти люди карьерные и беспринципные, благодаря чему в сущности, и оказались в этих эшелонах. К сожалению, в большинстве случаев так оно и есть. Были, однако, и тут исключения.
    Вспоминая трудную историю прохождения книги "С человеком на борту", я с признательностью вспоминаю и Н. Биккенина, и В. Озерова и Е. Сидорова, оказавшихся со мной по одну сторону баррикад.