Марк Галлай. «Я думал: это давно забыто»
Только с одним вопросом
Когда я работал летчиком-испытателем Летно-исследовательского
института, то, естественно, соприкасался в деле с сотрудниками едва ли
не всех научных подразделений института. Во многих из них нашел не
только сослуживцев, но и добрых приятелей и даже друзей. Был среди
них и симпатичный инженер Николай Пилюгин, занимавшийся
электрооборудованием летательных аппаратов. Импонировало присущее
ему глубокое знание дела и, в частности, умение разгадывать ребусы, в
изобилии преподносившиеся своенравной авиационной техникой (в
таких делах необходимы не только знания и опыт, но и нечто "от Бога"
- то, что мы называем технической интуицией). Кроме того, он мне
просто понравился. И, кажется, симпатия была взаимной. В послевоенные годы и он,
и я из ЛИИ ушли, правда, при далеко не одинаковых
обстоятельствах: меня, в порядке борьбы с космополитизмом, из
института попросили, а он перешел в новую и еще не всеми признававшуюся перспективной область - ракетную технику.
Когда мы лет пятнадцать спустя на ниве дел космических вновь
встретились, Н.А. Пилюгин был одним из сонма знаменитых ракетно-космических главных конструкторов, дважды Героем Социалистического
Труда и даже членом президиума Академии наук. Не знаю, какого стиля
поведения придерживался он внутри своего КБ, но со старыми
знакомыми общался так же, как и полтора десятка лет назад: с кем был
на "ты", остался на "ты", кому симпатизировал, тому продолжал
симпатизировать, с кем ранее был холодноват, к тем не потеплел.
Словом, регалии и ответственность за большой коллектив голову ему
не вскружили и вельможности не привили. "Медные трубы" он прошел
без видимых потерь.
Однако пребывание на высоких орбитах, естественно, научило его
многому, выходящему за пределы науки и техники. Главный конструктор
не может не быть тактиком в общении с внешним миром и особенно с
власти предержащими. Чему я однажды и оказался свидетелем.
Пилюгин потянулся к "вертушке" - телефонному аппарату правительственной связи, чтобы испросить у кого-то из "небожителей", кажется
у Д.Ф. Устинова, согласие на предложение, только что родившееся на
совещании с несколькими сотрудниками его КБ.
- Постойте, Николай Алексеевич, - удержал его один из заместителей.
- Раз уж будете говорить с Дмитрием Федоровичем, попросите заодно
у него и...
Пилюгин махнул рукой, что следовало понимать в смысле: "отстань".
А после окончания (успешного) разговора назидательно изрек:
- Когда чего-нибудь просишь у власти предержащих, надо обращаться
всегда только по одному вопросу. Единственному! Поставить перед
необходимостью произнести "да" или "нет". Иначе из твоих просьб
выберут самую маленькую, согласятся на нее, а в самом важном откажут
- и будет считаться, что к твоим нуждам отнеслись с вниманием, что
возможно, сделали. Нет, всегда надо обращаться только с одним делом!
На вопрос одного из нас, кого следует относить к категории власти
предержащих, Николай Алексеевич разъяснил:
- Всякого, кто в данный момент имеет возможность что-то, нужное
тебе, сделать или не сделать: от начальника ЖЭКа до Председателя
Совета Министров.
К Председателю Совмина мне в жизни обращаться не приходилось.
Но к председателю ЖЭКа - неоднократно. И к многим другим
начальникам, занимавшим положение промежуточное между двумя
вышеназванными, тоже. При этом я неуклонно следовал рекомендации
Пилюгина и убедился на практике (которая, как известно, есть критерий
истины) в ее справедливости.