Содержание

«ШЛИ со временем»
1947-1997

Жизнь была коротка, но память вечна

Георгий Александрович ТИНЯКОВ

   Георгий Александрович Тиняков (1913-1956) — летчик-испытатель, подполковник. Окончил Ворошиловградскую военную авиационную школу летчиков (1938), Военную академию командного и штурманского состава ВВС Красной Армии (1943, ныне Военно-воздушная академия им. Ю.А.Гагарина). С 1943 г. — летчик-испытатель в НИИ ВВС. Проводил испытания вертолетов Ми, Ка, Як. С 1955 г. — летчик-испытатель вертолетов и самолетов Як. Провел заводские испытания пассажирского вертолета Як-24К, опытного реактивного истребителя-перехватчика Як-25, испытывал экспериментальный самолет с ЖРД и др. Летал на самолетах и вертолетах свыше 100 типов. Установил два мировых рекорда на вертолете Як-24. Погиб в испытательном полете. Награжден орденом Красного Знамени, четырьмя орденами Красной Звезды, медалями.

   Те, кто работал вместе с Георгием Александровичем Тиняковым, летчиком-испытателем 1-го класса, начальником Отдела летных испытаний фирмы А.С.Яковлева, — пожилые люди, пенсионеры, а многих уже нет.
   Поставленный мировой рекорд грузоподъемности на вертолете Як-24 «летающий вагон» в 1955 г. стал большим событием и для коллектива завода «Скорость», и для всей страны. Сообщения о мировых рекордах и фотографии Г.А.Тинякова и Е.Ф.Милютичева были напечатаны во многих центральных газетах и журналах, в киножурнале «Новости дня» был показан эпизод подготовки к рекорду на земле — загрузка вертолета и его подъем в небо, улыбающиеся лица, встретившие летчиков-рекордсменов на земле, и крупным планом — сияющее лицо Георгия Александровича Тинякова, моего отца.
   В то время отец ездил на работу в Жуковский из Чкаловского. Мне тогда было 11 лет, я очень гордилась рекордом отца. Но где-то в глубине детского сердца жила тревога, которую я тщательно скрывала.
   Жизнь в Чкаловском, авиационном городке при аэродроме, где погиб В.П.Чкалов, рано познакомила меня с понятием «летная погода», с авиационной техникой, авиационными праздниками и... с трагедиями, ассоциирующимися с остро пахнувшим еловой хвоей Домом культуры и духовым оркестром с траурными маршами, исполняющимися довольно часто. Горе людей остро воспринималось маленьким ребенком. Я лет в пять, помнится, уговаривала папу «летать над клумбочками...»
   История авиации как бы проживалась через фамилии летчиков, о которых говорил папа. Конечно, я тогда не связывала наших знакомых со спасением челюскинцев, полетами бомбардировщиков на Берлин е начале войны, выпуском в производство новых самолетов, вертолетов, с рекордами и подвигами. Я просто слышала фамилии Бровцева и Берегового, Загордана и Подольного, Кочеткова и Нюхтикова, Грибакина и многих других. Знание пришло потом, когда я, уже взрослая, читала книги конструкторов, летчиков и о летчиках, про замечательные эпизоды из авиационной жизни,
   Отец тоже успел написать книгу - «Пилотирование вертолета», где он рассказал о работе с генеральным конструктором М.Л.Милем, как учил летать Ми-1, популярно обобщил свой опыт работы. Писал он книгу по договору с издательством, часто в дороге, многие записи делал в общих тетрадях как бы на ходу, потом допоздна перепечатывал рукопись на пишущей машинке.
   Сколько мне помнится, папа всегда был вечерами занят. Даже в раннем детстве, я помню, когда часто не бывало электричества, он писал на столе перед слюдяным окошком керосинки. Тогда он учился в академии ВВС. Всегда он что-то мастерил, чинил, рисовал, придумывал, читал, переводил, изобретал.
   Сохранились его авторские свидетельства, статья в журнале «Радио» о самодельном автомобильном приемнике. Он мог, как мне казалось, сделать все. Так он сделал радиолу, футляр для охотничьего ружья, фантастической красоты абажур в спальню. Незнакомые люди приходили с улицы и просили разрешить посмотреть абажур поближе.
   Папа сам научился играть на фортепиано двумя руками, переписывал ноты, даже мог сочинить смешную песенку. Он замечательно фотографировал, верша в своей фотолаборатории-кладовке чудо — цветные фотографии, экспериментировал с химикалиями и светофильтрами.
   Папа мог купить выкройку, ткань и сшить на машинке лыжные брюки.
   По моей просьбе он читал мне стихи, рисовал веселых зверюшек, показывал фокусы. Он впускал меня в свою мастерскую в ванной, и я видела, как он строгает, пилит, слегка высунув язык, лачит или красит. С каким азартом он все это делал! Иногда я помогала ему, что-то держала. Однажды спросила: «А это что?» И в ответ услышала: «А это будет небольшой телескоп, но пока нет еще двух линзочек».
   Пару раз мы ездили на юг, к морю, на своей «Победе». Переднее сиденье папа переделал; оно сдвигалось вперед, спинка откидывалось, внутри машины получалось спальня, в которой мы втроем ночевали в пути. Однажды он повез нас на запад, туда, где можно было увидеть солнечное затмение. И мы увидели, кок солнце превращается в серп, как день сменяется ночью, и вдруг полетели ночные бабочки, заметно похолодало, закуковала кукушка, рядом в деревне переполошились собаки, закудахтали куры, волнуясь, завизжали свиньи. И почти в ночном небе в тревоге вокруг черного солнца сияла солнечная корона. Папа торопливо щелкал фотоаппаратом. А потом появился яркий серп и возвратился знойный день.
   Помню праздники в Тушине, восторг публики перед чудесами, творимыми нашими асами, пестрые парашюты и знакомые «главные» портреты в небе, четкие самолетные лозунги, движущиеся в синеве, флаги, воздушные шары, громкую музыку, четкие объявления диктора о новых «сталинских соколах», появляющихся над летным полем, и знаменитых спортсменах-парашютистах.
   Отец часто ездил в командировки, и тогда я отчаянно тосковала по нему. Помню его рассказы о Каунасе, Владимировке, о дружеских розыгрышах, рыбалке. Запомнилось выражение «ночные полеты». Конечно, можно было догадаться об огромных физических и психических нагрузках в таких полетах, тем более по прибором того времени. А я видела просоленный пожелтевший папин подшлемник, который стирали и «вываривали» начисто, добела.
   К предстоящим трудностям в полете, к перегрузкам отец готовился на земле: методично и упорно занимался с гантелями и эспандером, приседал, делал «угол», отжимался. Он прекрасно плавал и нырял, бегал на лыжах, на коньках, играл в теннис и в шахматы. Мой отец - один из немногих летчиков, которые никогда не бывали пьяны, хотя он был часто зван в гости к друзьям, которые его очень любили. Он умел поддержать компанию, был веселым и добрым товарищем, готовым всегда помочь в трудную минуту. Для меня самое лучезарное время — детство, полное радостей. Однако на некоторых фотографиях того времени отец выглядел усталым, с замкнутым выражением лица и печальным взглядом. Когда я стала взрослой, я как бы заново поняла отца. Я узнала о многих несправедливостях, которые ему довелось претерпеть и пережить. Например, он провел трудные и опасные испытания самолета, а завершить их, т.е. пожать лавры, поручили другому летчику. Узнала о его переживаниях, когда погибали его друзья-летчики, когда случались аресты его знакомых, нередкие в те времена. Узнало о многих летных происшествиях и травмах. И еще мне многое стало понятным в жизни отца, когда я познакомилась с историей нашей семьи. Георгий Александрович родился в 1913 г. в семье педагогов, тесно связанных с искусством. Война 1914 г. сделала Александра Михайловича Тинякова, моего деда, «его благородием», прапорщиком 9-го пластунского батальона 1-й сотни Кавказской армии, а его детей — сиротами. Дед сложил голову в Закавказье в 1914. Сохранились некоторые его письма к жене, на писанные безупречным четким почерком и слогом, фотографии, документы, подтверждающие обучение его, уже педагога, при Санкт-Петербургской академии художеств, большие альбомы в холщовых переплетах с рисунками углем и карандашом. Мой отец, несмотря но трудное время, рос в любящей и дружной семье, среди талантливых и трудолюбивых людей. Жизненный путь Георгия Александровича Тинякова типичен для летчиков того времени: школа, работа электриком, аэроклуб, планеризм, строительство собственного планера уже в Ростовском-на-Дону институте инженеров железнодорожного транспорта... и служба военного летчика.
    Воевать ему не пришлось, его не отпустили, он учил летать летчиков. Затем — учеба в Военно-воздушной академии. Работа в ГК НИИ ВВС.
    Многие начальники Георгия Александровича, а он был подчас на голову выше по интеллигентности и эрудиции — качества, некоторых раздражавшие, — не всегда были с ним корректны и справедливы. Конечно, можно перечислить все типы самолетов и вертолетов, на которых летал Георгий Александрович, привести часы налета, назвать все ордена и медали, которыми он был награжден. Но все это не раскроет роли отца в отечественной авиации, не определит его достижений и заслуг. Он часто бывал обойден признанием.
    В августе 1956 г. мы переехали в Жуковский. В нашем доме зазвучали новые фамилии: Макарьев, Бекирбаев, Волков, Забора, Гарнаев. Новая, красивая и интересная жизнь рухнула 4 декабря 1956 г., когда даже мой класс в школе № 1 вздрогнул от сильного взрыва на аэродроме. Вечером я узнала о гибели папы.
    Через много лет я узнала, что в тот день, в нелетную погоду, по приказу «сверху» отец летел, чтобы установить рекорд ко Дню Конституции. Самолет разбился на взлете. Гражданская панихида состоялась в клубе им. Чкалова, похороны — на Введенском кладбище.
    Вся жизнь сразу круто изменилась, мне было 13 лет. Но даже и за эти годы я получило от папы столько любви, что она согревала меня и помогла мне выстоять в этой сложной и нелегкой жизни, сохранить уверенность в себе. Мама тяжело переживала гибель мужа, но она нашла в себе силы, чтобы подготовить и выпустить почти завершенную папину книгу «Пилотирование вертолета». В этом ей очень помог друг отца полковник Л.Н.Марьин. Книга вышла двумя изданиями.
    После окончания школы, не поступив в МГУ, я пошла работать туда, где ранее работал отец. И вот тогда мне часто приходилось вытирать глаза.
    Механики, техники и рабочие подходили ко мне и говорили: «Ты знаешь, каким хорошим, каким справедливым человеком был твой отец, как помогал ном, когда приходили к нему с просьбой, как Георгий Александрович все понимал. А какой он был летчик! Как мы его любили, да мы бы за него!..» И каждый рассказывал о своем, а потом начинали утешать меня.
    Как же я любила всех этих людей! Как я им всем благодарна за светлую память.
    Жизнь шла своим чередом. Летчики летали, я работала в группе расшифровки полетов по данным самописцев, многое узнавая о работе летчиков-испытателей. История авиации продолжалась — на моих глазах ставили рекорды, происходили и новые трагедии, писались новые книги об авиации, где я встречала уже знакомые фамилии и среди них фамилию отца.
    Последнее памятное событие — лето 1993 г. При содействии городского музея и лично В.С.Малютиной — директора музея — в конференц-зале мэрии было отмечено 80-летие Г.А.Тинякова. Был показан тот, когда-то с трудом добытый мной на центральной студии документальных фильмов, отрывок из «Новостей дня». Присутствовали знакомые, друзья и местная пресса.
    Застолье состоялось в музее, куда мои дети, сын Георгий и дочь Юля со своим женихом Володей, доставили мои бисквиты, компоты, цветы и фрукты из нашего сада. Но самое главное, что но этом празднике присутствовала моя бабушка Клавдия Дмитриевна, заслуженная учительница, награжденная орденом Ленина, - мама Георгия Александровича.
    Могу еще сказать, что последняя известная мне книга, в которой подробно рассказывается об истории отечественных вертолетов, о вкладе в их испытания моего отца, написана его другом А.М.Загорданом. Книга называется «Военные испытания вертолетов». Вышла она в свет в 1996 г. в издательстве Международного Фонда поддержки авиаторов. В издании этой книги принимал участие еще один друг папы — Л.Н.Марьин.
    Книга свидетельствует о том, что жизнь все расставляет по своим местам, что дружба живет дольше людей и что память — наше богатство.

Ольга Тинякова

< < Он выбрал вертолеты Испытатель, наставник, рекордсмен > >

Рейтинг@Mail.ru Топ-100