Содержание

В.Е.Меницкий. «Моя небесная жизнь»

Часть III

ЗЕМЛЯ И НЕБО

АРБУЗНЫЕ ЛАПТИ «СПИРАЛИ»

    Вспоминаю памятный разговор, произошедший на летной станции, куда приехал Минаев. Он расспрашивал о готовности программ, в том числе задавал вопросы и по "Спирали". Мы сидели в кабинете у Пименова, бывшего тогда начальником ЛИКа (летно-испытательного комплекса). Алексей Васильевич собирался в дальнюю командировку и спросил Федотова:
    - Ну как, Саш, готовитесь к этой программе?
    - Конечно, Алексей Васильевич.
    - Давай-давай. Эта программа нам очень нужна.
    Поэтому надо ее двигать. Кстати, а кто будет поднимать машину?
    Федотов посмотрел на него вопросительно и даже удивился, что его об этом спрашивают:
    - Ну как кто? Я!
    Алексей Васильевич, видимо, был уже готов к этому:
    - Нет, Саша. Я думаю, тебе не нужно заниматься подъемом этой машины. Пусть ее поднимет кто-нибудь другой. А ты должен сосредоточиться на главных задачах. Ты же все-таки шеф-пилот фирмы. Не надо. Это задача слишком узкая и автономная. Она потребует слишком много времени. Пусть это сделает кто-нибудь другой.
    В тот момент я случайно оказался в комнате. Был еще Боря Орлов. Помню, каким ударом для шефа прозвучали слова Минаева. А дальше произошло то, о чем я уже рассказывал.
    Ну а мы с Фастовцем продолжали работать над программой. Следующим ее этапом стало освоение летающей лаборатории. Это был обыкновенный МиГ-21 с заклеенными окнами. По замыслу конструкторов, летчик поднимался на самолете в небо, на окна опускались специальные шторки, после этого по скорости и высотам он переходил на режим полета челнока. А дальше отрабатывалась траектория полета и приземления будущего аппарата. Следующей ступенью программы стала подготовка к полету первой "Спирали" под кодовым названием "101-я машина", или "Лапоть". Он действительно был похож на большой лапоть. Позднее американцы немного видоизменили свой "Шаттл" под его форму.
    Алик очень скрупулезно готовился по этой тематике. Думаю, если бы машину поднимал Федотов, этому событию было бы придано гораздо большее значение, вокруг него поднялся бы ажиотаж." Неучастие Александра Васильевича привело к тому, что тема "Спираль" находилась как бы на отшибе основной работы фирмы. Особенно мы почувствовали это после смерти Алексея Васильевича Минаева.
    Алик тоже переживал. Он был молчуном, но я это чувствовал. Мы еще больше сблизились с ним при отработке "Спирали". Он говорил мне не раз:
    - Валер, я проведу эту работу, но космос не вытяну. И туда придется лететь тебе. И скажу честно, завидую тебе!
    Я же к этому относился двойственно. Понимая, что я дублер, что пройду всю программу с ним от начала до конца, как-то не задумывался над тем, что это будет космический полет. Мы знали основные этапы программы: сначала подлет, вылет, пилотирование с отцепкой от носителя - самолета Ту-95, приземление, а затем уже - орбитальный полет.
    Летом 1974 года Алик успешно поднял машину в небо. Не обошлось без юмора. "Лаптю" надо было сделать специальное шасси, потому что в качестве посадочного инструмента у него предусматривались лыжи-"тарелки". И чтобы улучшить его разбег, мы собирали арбузные корки и выкладывали их на ВПП для уменьшения трения о грунт.
    Вылет был проведен великолепно. И программа пошла дальше своим чередом. Будучи дублером Алика, я одновременно участвовал в программе разработки высокоточного оружия "Кайра", которая контролировалась самим ЦК КПСС. МиГ-27 "Кайра" был, пожалуй, единственным самолетом, способным выполнить точечное бомбометание, осуществить попадание ракеты в квадрат 2x2 м. Я уже говорил об этом. Расскажу теперь о курьезе, произошедшем с МиГ-27 "Кайра".
    Когда наш "Лапоть" готовился к полету, то очередной сброс бомбы с лазерной головкой наведения едва не привел к печальным последствиям. Обычно эта бомба управлялась за счет аэродинамики в пределах метров, а тут неожиданно невесть какая сила отбросила ее в сторону на десяток вероятных отклонений. Полигон, где стоял "Лапоть", находился неподалеку от "сотого" полигона, предназначенного для точечного бомбометания. Из-за отказа системы неведения бомба упала всего в 250 метрах от "Лаптя", и только по счастливой случайности ее осколки миновали наш аппарат. Если бы бомба была снабжена боевым зарядом, то от нашего "Шаттла" не осталось бы и следа. И слава богу, что на этом полигоне мы не использовали бомбы большого калибра, как на "трехсотом".
    После серии подлетов "Лаптя" (их выполняли Федотов и Волк) мы возвращались на аэродром в Жуковском. На радостях немного приняли. В самолете - продолжили. И тут я совершенно случайно увидел, что к общему столу причастился командир экипажа, чего не заметил Федотов. Но было уже поздно: он прилично "накачался". Вторым пилотом летел молодой парень, только что пришедший к нам из дальней авиации, где тоже летал только вторым пилотом и ни одного полета на Ил-14 не совершил. В это время передали, что погода в Жуковском очень сильно ухудшилась, и руководитель полетов спросил: будем ли мы садиться у себя или пойдем на запасной аэродром?
    Федотов мгновенно оценил создавшуюся ситуацию и приказал мне садиться в кресло первого пилота. Он видел, что я практически не употреблял спиртного, а если и было немножко, то еще до полета. Наверное, эту мысль ему еще подсказал и радист самолета Евгений Белов, с которым мы когда-то часто летали вместе на Ил-14 в командировки в Горький. А когда мы летали в Ахтубинск, я часто просил командира экипажа или второго пилота, как у нас говорят, порулить. К тому же он знал, что я любил заходить на посадку в сложных метеоусловиях. Получалось это у меня неплохо. Место первого пилота порывался занять и Игорь Волк, говоря, что летал на Ил-14 в ЛИИ, но шеф был непреклонен и своих решений не менял.
    Погода над Жуковским оказалась действительно дрянь - очень низкая облачность, плохая видимость да плюс морось. Федотов стоял рядом со мной. Второй пилот, впервые попавший в такой переплет, нервничал. Впрочем, и сам Федотов, и Алик, да и я тоже попали в подобную ситуацию в первый раз. Все закончилось удачно, но настроение у шефа было испорчено сильно. Мы поднялись в летную комнату и еще немного выпили за удачное завершение этого полета.
    Когда же в понедельник мы вернулись на работу. Федотов сказал, чтобы командир экипажа Ил-14 Сергей К. написал заявление об уходе. И это было справедливым хотя и жестоким решением. Такие вещи позволять нельзя. За подобный проступок когда-то Гудков тоже отстранил летчика от управления вертолетом. Если пьянство отражается на работе, таким людям не место за штурвалом. Хотя я относился к Сергею хорошо. По человеческим и профессиональным качествам он был очень порядочным человеком. И вдруг это минутное расслабление, случившееся неизвестно почему. Может быть, он захотел почувствовать себя равным в этой компании, где были достаточно авторитетные люди? Но на нем лежала ответственность за пассажиров, которых он перевозил. И поступок его был недопустимым.

<< Кран Добровольского

«Спираль» в никуда >>