Мазурук И.П., Лебедев А.А.
«Летчики-испытатели Аэрофлота»
Немного о беспечности
До того солнечного дня, когда мы едва не оказались в беде, я был уверен, что в районе аэродрома Сухуми каждый кустик знаю и могу посадить самолет едва ли не с закрытыми глазами, - вспоминал А. А. Лебедев. Но...
Задание было не из сложных: в субботу и воскресенье (на "лидерных работах" выходные не признавались) совершить ряд полетов "на зубцы" в районе Черноморского побережья на самолете Ту-104. До Сухуми решили дойти без снижений по пути, а все запланированные снижения и наборы высоты выполнить в районе тамошнего аэропорта. Сияло солнце, проплыл под нами Кавказский хребет, открылась синева моря. И мое отличное настроение еще больше улучшилось, когда услышал в наушниках голос руководителя полетов Георгия Вашадзе, моего хорошего друга. С его разрешения мы отошли в сторону моря и начали выполнять задание. Небольшие кучевые облака в диапазоне от 500 до 2000 метров нас не беспокоили, как не беспокоил и расход топлива, который обычно держал экипажи первых Ту в напряжении. Дело в том, что аэродромов, способных принимать Ту-104, было еще мало, и когда в баках становилось топлива меньше половины, командиры, как правило, помимо своей воли все чаще начинали тревожить радиста вопросами о том, какая погодка в пункте назначения. Ведь если "точка возврата" осталась позади, назад не вернешься, запасного нет... Вот и казалось экипажу, что стрелка топливомера начинает бежать быстрее. Но никакая тревога не могла поколебать наш покой - снижаясь до высоты 500 метров над морем, мы хорошо просматривали береговую кромку, а на ней бетонную ВПП аэродрома. Вверх-вниз, вверх-вниз... Георгий Вашадзе нас не беспокоил, что означало лишь одно - все идет отлично. Когда же бортинженер Олег Малиновский заикнулся о том, что, дескать, хватит летать, оставим часть программы для второй заправки, его предложение единодушно отвергли: программу выполним на этом топливе. Выполнили. Запрашиваем КДП.
- Работу закончили. Просим заход на посадку.
-Посадку разрешаю, - голос Вашадзе звучит, пересыпаемый треском помех. - Заход со стороны моря.
- Почему с моря?
- В районе дальнего привода с противоположным курсом посадки идет дождь. Гроза...
Та-а-к... "Ну, ничего, справлюсь", - думаю я. И хотя со стороны моря нет радиосредств, обеспечивающих заход и посадку, н мы-то, мы-то каждый кустик здесь знаем.
Снижаемся до высоты круга. Город Сухуми купается в солнечном свете. Выполняем четвертый разворот, сияющий город остается у нас сзади, а впереди видим береговую черту и... грозовую черноту. А в ней все знакомые очертания размылись, ориентиры знакомых превратились в незнакомцев...
- Гриша, - я нажал кнопку СПУ и обращаюсь к штурману Буртакову, - ты там сидишь в носу пониже и поближе к земле, подскажи, где ВПП, - но шутки не получилось.
- Вроде левее просматривается, - штурману не до веселья. Да и всем нам тоже.
- Кажется, ты прав.
То, что я вижу, похоже на ВПП: по краям светло, в середине темно, - так всегда проектируются в кабину снижающегося само лета следы от резиновых покрышек на полосе.
- Ваше мнение, Павел Васильевич? - ищу поддержки у сидящего в правом кресле Мирошниченко.
- Вроде она...
- Вроде... - мысленно передразниваю его. - Вот сейчас сядем пообедаем, пройдет гроза, и, когда пойдем купаться, я тебе припомню это "вроде". Кажется, то светлое пятно - пляж у деревни Бабушеры, я же его знал, как и все кусты...
Подворачиваю влево, на ВПП, и... прохожу по центру аэродрома, левее полосы. Уходим на второй круг.
- Разрешите еще один заход. Немного промахнулся.
- Сколько у вас горючего? - в голосе Вашадзе звучит неподдельная тревога, которая мгновенно овладевает нами.
- Шесть тонн!
- Занимайте эшелон шесть тысяч, курс на Тбилиси. О наборе доложить!
- Да мы... Разрешите еще заход!
- Прекратить разговоры, - в голосе руководителя полетов звучит металл. - В районе ближнего привода гроза, ливневый дождь.
- Вас понял.
Переглянувшись с Мирошниченко, выводим машину на 6000 ложимся курсом на Кутаиси. В кабине молчание.
- У нас точно шесть тонн? - не глядя на бортинженера, спрашиваю я.
- Было. Уже меньше пяти.
"Глупая беспечность", - бросаю упрек себе. - Прав был Малиновский, не надо жадничать в небе. Как старые воробьи, на мякине попались. Вот тебе и кусты, знакомые до последнего листика.
А ведь знаю я, знаю случаи, когда самолеты оставались в воздухе без топлива. В Арктике Си-47 сто километров однажды до аэродрома не дотянул, возвращаясь с ледовой разведки. Командир тогда понадеялся на топливо в пятом баке, а оказалось, что бортмеханик его не заправил, боялся перегрузить машину. Но то был Си-47, на котором где угодно можно сесть, а мы летим на Ту-104. И сейчас вина только наша, летчиков-испытателей. От этих раздумий меня отвлек Мирошниченко:
- Саша, давай еще спрямим маршрут.
Еще одна моя ошибка. Воспоминаниями займусь позже, когда сядем.
- Гриша, - окликаю штурмана, -давай прямо на привод Мукузани.
- Вы имеете в виду Мухрани?
- Точно. Здесь, в Грузии, все перепутаешь, что ни название, то марка вина.
- Понял. Мухрани на стрелке. Есть связь с Тбилиси.
- Тбилиси! Я - борт 42527. Прошу посадку с курса.
- Запрещаю. Ветер попутный, двенадцать метров в секунду. Посадка - с обратным курсом 265 градусов.
- Вас понял.
Опять закон бутерброда?! Но попутный ветер помог нам быстрее долететь до Тбилиси и хотя бы за это ему спасибо.
Шасси выпускаем перед четвертым разворотом, закрылки - над дальним приводом, потому что стрелка топливомера "лежит" на нуле и надо экономить каждую каплю керосина. Уход на второй круг исключен. Как же медленно приближается посадочная полоса, хочется упереться в приборную доску и толкать, толкать Гу-104 вперед, быстрее.
Мягкое касание, дробный перестук шасси по бетону, сели. И только тут я почувствовал в ладонях и в коленях предательскую слабость, рождаемую страхом. Все молчат. Да и какими словами можно выразить то, что творится сейчас в душе каждого. По собственной беспечности загнали себя в угол и едва не упали перед торцом ВПП. Простая истина - не зря рассчитывается запас топлива до запасного аэродрома, не зря пишутся параграфы в НПП. Не затуманить бы ее, не затерять опять в буднях полетов.
...Когда я встретился чуть позже с Вашадзе, у нас состоялся любопытный разговор:
- Слушай, дорогой Саша, - Вашадзе берет меня "за грудки", - ты хвастал, что знаешь мой аэродром, как родной дом. Ты был у нас тысячу раз, и я думал, ты наощупь в любой обстановке сядешь! Я не волновался за тебя - Лебедев все знает и умеет! Я был дурак, да?!
- Георгий, мы понадеялись друг на друга. Я думал, ты подскажешь, если погода испортится...
- Значит, я дурак?! Я вас чуть не убил?!
- Друг, мой дорогой, виноваты мы оба - и ты, и я - в том, что проявили беспечность. Давай гнать ее ко всем чертям из нашей работы, и мы будем жить до ста лет!
- Давай! Давай, дорогой!...
<< Жидкая грязь и камешки | Операция «Торос» >> |