Мазурук И.П., Лебедев А.А.
«Летчики-испытатели Аэрофлота»

Ушли от «мертвой петли»

    Михаил Степанович Кузнецов, Владислав Дмитриевич Попов... Два выдающихся летчика-испытателя... В их летных судьбах много схожего, но каждый как личность уникален, потому что только посредственность тиражируется, а каждый талантливый человек неповторим...
    В характеристике Кузнецова сказано: "Проводит испытания первой степени сложности. Легко осваивает новую технику. Не раз оказывался в сложной обстановке, проявлял летное мастерство, самообладание и выдержку, добиваясь благополучного исхода полета". Эти же слова в полной мере может записать на свой счет и Попов. Потому что, случалось, они вместе, в одном экипаже, попадали в одни и те же ситуации, из которых надо было искать единственно возможный выход.
    - Убрать шасси! '
    - Убираю, - доложил бортинженер Владимир Борисович Афанасьев.
    Но привычного ускорения, которое следует за этой командой, они не почувствовали...
    - Командир! Шасси не убираются.
    - Попробуй еще раз, - сказал Кузнецов. - Убери, выпусти. Но все попытки оказались тщетными - шасси оставались выпущенными. Добро, что так, а не в каком-нибудь промежуточном положении. Машина уверенно шла вверх, и у них было время, чтобы обдумать свое положение. Садиться нельзя - взлетный вес полный. Слить топливо и уменьшить этот вес - жалко труда нефтяников. Да и бортинженер что-то мудрит со своим хозяйством, авось найдет неполадку.
    - Михаил, - Попов будто подслушал размышления Кузнецова, - давай выработаем топливо на круге. Все же какую-то долю программы по испытанию двигателей выполним. А там разберемся...
    - Я сам об этом думал, - кивнул головой Кузнецов. - Согласен. Бортрадист Лев Яковлевич Виноградов доложил диспетчеру, что они решили вернуться, назвал причину, запросил разрешения работать на круге. "Добро" было получено, и они настроились на длительный ночной полет.
    В район аэропорта Шереметьево пришли, как к себе домой.
    Заняли высоту круга. Решили работать по очереди, пилотируя ма шину по тридцать минут. Включили автопилот. И началась обычная будничная работа, с ритма которой нет-нет да сбивал повышенный тон рева двигателей, которым, чтобы сохранить нужную скорость, приходилось преодолевать дополнительное сопротивление воздуха из-за выпущенного шасси.
    Мягким красноватым светом светились приборы. Штурман Григорий Яковлевич Буртаков внимательно отслеживал маршрут круга, изредка поторапливая кого-то из летчиков, если они запаздывали с очередным разворотом. В поздний ночной час самолетов желающих совершить посадку, было мало, и на круге они подолгу оставались в одиночестве. Диспетчер предупредил, что отличи! видит их на локаторе, местонахождение можно не докладывать связь - по его вызову.
    Их неожиданно прижало к сиденьям, силуэт самолетика на авиагоризонте рванулся вверх, указатель углов атаки "зашкалил" в красном секторе... И появилась тряска, при полном взлетном весе. Значит, огромный четырехмоторный гигант с размахом крыльев больше сорока метров пошел на петлю Нестерова... Мертвую пелю. А тряска? Ее не зря называют "срывной", потому что вслед ней следует срыв в штопор.
    Причина?! Мысли обоих лихорадочно ищут ее, а руки дела дело. Кузнецов изо всех своих недюжинных сил отдал штурвал от себя. Попов, помогая ему, навалился тоже. Кузнецов инстинктивно давил тумблер перекладки стабилизатора на пикирование Инстинктивно! Да нет же - здесь слились в одно и опыт, и знание машины, и чутье летчика-испытателя, и тот первый порыв, который, как правило, бывает верным. Они одновременно пришли выводу: стабилизатор самопроизвольно ушел в крайнее взлетное положение. Скорость начала падать.
    - Закрылки - полностью! - прохрипел бортинженеру Кузнецов. Ил-62 начал нехотя переходить в горизонтальный полет, Tpяска затихла. Они оба почувствовали как капельки пота скатились по вискам. Но угроза лишь отступила, затаившись в огромном чреве самолета, распарывающего ночную тьму. Штурвалы обоих почти уперлись в приборную доску.
    - Володя! Быстро включай аварийный слив топлива, нефтяники простят, - шутка Кузнецова остается незамеченной - не до смеха. - Скорость поддерживай двигателями в районе 280-290...
    - Понял. Включаю слив.
    - Слава, смотрим с тобой, как бы стабилизатор не перемахнул в другую сторону. Бог знает, что он надумает...
    - Командир, я - весь внимание.
    - Одна беда не ходит.
    - Это точно, - подтверждает Попов, - сегодня мы с тобой еще раз убедились в этой истине.
    Топливо уходило, самолет становился легче, летели уже на меньшей скорости. Появился запас маневра рулями, штурвалы потихоньку вернули в нейтральное положение. Кузнецов справлялся с машиной уже один, Попов лишь подстраховывал его, готовый прийти на помощь. А она могла понадобиться в любой миг - по неожиданным усилиям на штурвале они поняли, что стабилизатор все же сделал несколько рывков, но оставался в крайнем взлетном положении. Пошли на посадку, стараясь как можно нежнее вести самолет, избегая малейшей болтанки. За спиной у них по-прежнему маячила опасность, что стабилизатор может сорваться при уменьшении скорости у самой земли. Тогда у них не хватит эффективности рулей, самолет клюнет носом, и они будут бессильны сделать что-нибудь.
    Прошли дальний привод. Скорость 270, усилия на штурвале давящие, но силы, чтобы их парировать, пока хватает.
    - Молодец, Володя! - Кузнецов находит силы на доброе слово. - Держи эту скорость, на пороге ВПП уменьшить до 250...
    Подошли к ближнему приводу... километр до ВПП... Прошли порог полосы... Высота 15 метров... Усилие на штурвале исчезает, и... касание основными опорами (колесами) бетона совпадает с перекладкой стабилизатора, штурвалы прижимаются к ним вплотную, но Попов лишь улыбнулся!
    - Миша! А мы-то на земле!
    Из того полета они "привезли" ценнейший материал. Специалисты МАПа нашли и устранили серьезный дефект на машинах, проработавших в небе не один год.
    Михаил Кузнецов закончил училище в Бугуруслане, летал на Сахалине, учился в Ленинграде, стал испытателем.
    Владислав Попов еще на По-2, в Сибири, проработал пятнадцать лет, закончил заочно Киевский институт инженеров гражданской авиации. Он почти одновременно получил диплом инженера и звание летчика 1-го класса... В ГосНИИ ГА - с 1961 года, налетал где-то под 20 тысяч часов, освоил свыше 20 типов самолетов.
    Кузнецов проводил испытания на... (Тут должен следовать длиннейший список)... Попов испытывал самолеты на... (не менее длинный перечень). Каждый из них заслуживает отдельной книги, и если их судьбы во многом и схожи, то книги эти получились бы совершенно разные, потому что у каждого летчика-испытателя своя дорога в небе. мышленности по доработкам конструкции вертолетной техники. На заслуженный отдых Федор Иванович ушел должности командира вертолетного отряда, воспитав достойную смену.